Наблюдатель

Люк поднялся, надеясь, что ноги, несмотря на дрожь, выдержат. Прямо сейчас нужно звонить в полицию. Вся надежда на телефон в гостиной. Он подумал, что Энн неделю как мертва, а значит, крайне маловероятно, что убийца все еще в доме. Люк подивился собственному хладнокровию и способности рассуждать логически в такой ситуации. Лишь позже он осознал, что был в шоке.

– Девять-девять-девять-девять-девять-девять…[3]

Телефон экстренного вызова полиции забыть невозможно.

2

– Я совершил ужасную ошибку, – сказал Джон, – и, осознав это, должен был хлестать себя по щекам следующие несколько месяцев. Я повел себя как идиот. Она была студенткой полицейского колледжа из Хендона, я – детектив-инспектор Скотланд-Ярда. Она проходила у меня стажировку. Ни при каких обстоятельствах мне не следовало начинать с ней ничего подобного.

Снег снаружи валил густыми, крупными хлопьями. Казалось, еще немного – и этому миру придет конец. Даже здесь, в городе, все звуки стихли, оборвавшись в бездонное, почти торжественное молчание.

Просторная квартира Джона Бёртона в старинном доме в центре Паддингтона была крайне скудно меблирована. Шкаф и матрас на полу вместо кровати – вот вся обстановка спальни. Ни занавесок, ни ковра. Вокруг матраса валялось несколько журналов, в углу – полупустая бутылка минеральной воды. Разгоряченная, Джиллиан откинула одеяло, хотя батареи в комнате чуть теплились.

Она чувствовала себя умиротворенной и расслабленной, не забывая ни на секунду, что увязла в многочисленных неразрешимых проблемах. Одна из них – на тот момент, пожалуй, самая важная – заключалась в том, сможет ли она по такой погоде вернуться домой раньше Тома. Не столь актуальной в данный момент, но еще более серьезной в долгосрочной перспективе представлялась проблемность самой ситуации. У Джиллиан роман с другим мужчиной. Вряд ли такое могло разрешиться безболезненно.

…После мучительных раздумий и сомнений неделю назад все произошло быстро, как будто так и должно было быть. Джиллиан позвонила в дверь квартиры Джона Бёртона. Он немедленно открыл, взял ее за руку, провел в прихожую и выглядел при этом по-настоящему счастливым.

– Я до последнего момента боялся, что ты не приедешь, – сказал он.

– Я не могла не приехать, – ответила Джиллиан.

Первое время она полагала, что в любой момент может положить конец этой авантюре, и только теперь поняла, насколько увязла.

Джон все еще держал ее руку.

– Кофе?

– Лучше после, – ответила она и тут же ужаснулась.

Джон удивленно поднял брови.

– Ну хорошо. После так после.

Он помог снять пальто и провел Джиллиан в по-спартански убранную спальню.

Джиллиан не занималась сексом почти год и ни о чем не жалела, кроме как о собственной откровенности, граничащей с дерзостью, с какой чуть ли не с порога обозначила цель своего визита.

– Может, лучше все-таки кофе… – смущенно пробормотала она.

Бёртон рассмеялся:

– Как скажешь.

Джиллиан отступила на шаг. Ну почему каждый раз в его присутствии она становится какой-то другой, не такой, какая есть на самом деле? Откуда это бесстыдство, флирт, открытые намеки на секс? И все только ради того, чтобы тут же пойти на попятный и выставить себя в смешном свете…

– Я не знаю… – продолжала Джиллиан, – сама не понимаю, чего хочу… на самом деле я совсем не такая… какой ты меня видишь. Я имею в виду… когда я с тобой, говорю и делаю несвойственные мне вещи. Я… не знаю, почему так.

Бёртон протянул руку, провел пальцем линию от ее подбородка вниз к шее и декольте. Джиллиан не смогла сдержать пробежавшую по телу дрожь.

– А ты не думала, что все может обстоять с точностью до наоборот? – сказал Джон. – Что прямолинейная и дерзкая Джиллиан и есть самая настоящая, а та, другая, не более чем маска?

Джиллиан молчала, пораженная. Очень даже не исключено, что Джон прав, и в Джиллиан осталось больше от той застенчивой, погрязшей в массе ненужных условностей девушке, чем ей казалось до сих пор? Что она не вполне избавилась от родительского воспитания, основанного прежде всего на ограничениях. И, возможно, не избавится никогда.

– Разумеется, я не хочу тобой манипулировать, – добавил Джон.

– Я и не позволю собой манипулировать, – ответила Джиллиан.

«Этот момент – все, что у меня есть, – подумала она. – Если я так и не решусь, выпью с ним кофе и пойду домой, то больше никогда не осмелюсь переступить порог его квартиры. Второго шанса не будет».

– Я хочу переспать с тобой, – сказала она.

Джон обнял ее за плечи.

– Какое счастье… – прошептал он. – Все остальное для меня сейчас было бы невыносимым.

…Когда закончилось то, что показалось вечностью, оба обессилели и, возможно, даже ненадолго уснули. Джон открыл глаза и сказал, что любит ее. Джиллиан посмотрела на него и поняла, что это серьезно. Потом снова уснула, а когда проснулась, Джон встал и вышел из комнаты. Она видела, как он вернулся с двумя большими чашками. Пока пили кофе, смотрели на снег, который валил все гуще. Джиллиан видела фронтон дома напротив. В мансардном окне горела рождественская звезда. На крыше – нахлобученная снежная шапка.

– Почему у тебя нет кровати? – спросила она.