Наблюдатель

– Загреметь в тюрьму на долгие годы? Конечно. Но послушай меня. Вокруг столько лжи, что я больше не могу жить так дальше. Не могу и не хочу. Советский Союз стал рабовладельческой страной, в которой власть придержащие строят для себя хоромы с прислугой, а колхозникам не дают даже пенсию. Ты знаешь, какой декретный отпуск в деревне сейчас? Три месяца. Три. Это геноцид, Майкл. И, если честно, можно сколько угодно рассказывать про Отца Народов, но то, что он сделал, не поддается описанию. Ты прав. Я больше не хочу в этом участвовать. Я хочу понять, в чем причина, в чем корень зла. Что стоит за всем этим, куда шли эти Воины, что находится за гранью. Аюлга верно говорил – выбора у нас нет.

Яркий солнечный свет непривычно сильно ударил в глаза. Я зажмурился. После станции воздух на улице был каким-то колким, приторным. Поблизости от выхода находились лишь несколько солдат, никто из командного состава на глаза не попался.

– Повторяйте шепотом: «Ты не замечаешь – тебя не замечают», смотрите в пол и идите за мной, – Вероника решительно направилась к проходу на внутренний двор. Через минуту мы уже были на месте. Арсенал военной техники здесь оказался еще похлеще, чем на техническом этаже станции. Вероника бросилась к какому-то черному вертолету.

14

Тут из подсобки вышло несколько солдат – и, словно по закону подлости, бойцы расположились вокруг винтокрылой машины. Через пару минут двое ремонтников забрались внутрь вертолета и начали там что-то откручивать. Ситуация накалялась – дольше оставаться на месте было небезопасно. Я кивнул в сторону танка.

– Коллеги, вон та серая гусеничная машина называется ТВ1. Похоже, здесь это самая мощная экспериментальная штуковина. Запас хода у нее такой, что можно до Владивостока доехать и обратно вернуться. Только одна засада – больше суток внутри сидеть нельзя. Может, рискнем?

– И куда мы за сутки доедем? Допустим, крейсерская скорость у танка пятьдесят километров в час…

– Сто пятьдесят.

– Хорошо, сто пятьдесят. Допустим, мы станем управлять машиной по очереди, и каждый проведет за рычагами по восемь часов, тогда…

– За сутки мы преодолеем около трех тысяч километров, даже если сделать скидки на вынужденные остановки, петли и прочее.

– A это значит, что мы вполне успеем добраться до места меньше чем за десять часов. И по крайней мере не грохнемся с высоты в пару километров, в случае чего.

– Майкл, ты бредишь. В ближайшее время про нас узнают не то что здесь – узнает вся страна. И если с вертолетом остается хоть какой-то шанс сыграть на опережение, то с этим… Через два, ну максимум три часа мы встанем у баррикады, поднимем руки и пойдем на нары.

– Послушайте, похоже, вы забыли, где мы, – в разговор вступил Сергей. – В семидесятые годы в СССР не было ни GPS, ни покрытия поверхности спутниками-шпионами – голову даю на отсечение, что заметить нас смогут только посредством визуального контакта. То есть, проложи мы маршрут по проселочным дорогам и пустынным холмам, скоро будем на Кольском. Главное, чтобы ресурса гусениц хватило, но если образец проектировали из расчета «на одной заправке до Камчатки», наверное и это предусмотрели.

– Решено, – согласилась Вероника. – Я управляла танком, не думаю, что эта машина сильно отличается от Т64. Если что – проведу для вас ликбез по вождению.

– Стойте… – Сергей выглядел не то растерянным, не то напуганным. – Я еще кое-что вам не сказал. Сейдозеро, Кольский полуостров, ведь мы туда едем? Вот что мне еще удалось узнать в московском… э-э-э… офисе. Там начато бурение Кольской сверхглубокой скважины СГ-3. Ее планируемая глубина – 25 000 метров от поверхности Земли. Факт… э-э-э… из девяностых годов двадцатого века – 12 262 метров. Майкл, это и есть та самая дорога в ад, из-за которой, как говорят, в девяностые годы развалился СССР. Потом бурение остановили, скважину сначала поставили на консервацию, а спустя десять лет закрыли совсем. Хотя инвесторы под проект продолжения работ в очередь стояли. Так что учтите – мы едем в еще один мощный исследовательский центр, в котором будет много народа. Вряд ли речь идет о совпадении. Это раз. А два – если мы там чего-то сделаем не так, история вообще может пойти совсем иначе. К примеру, Союз Советских Социалистических Республик останется живее всех живых… Мы точно этого хотим?

– Я предполагал, что идея Брюсова с внедрением нас с тобой сюда была какой-то многоходовой партией. Например, с целью развал СССР предотвратить. Тем не менее, я точно знаю, что мы должны быть там. Сергей, будущего или прошлого, в котором мы жили, уже нет. Есть вариант просто остаться здесь и тихонько коптить небо. Либо обосновываться тут, либо линять в Америку и скупить лет через десять акции Microsoft и Apple… Ты хочешь такой жизни? Я, после всего что видел, – наверное, нет. Да и «там», в нашем времени, уже не хочется быть мелким винтиком. Неспроста мы сюда попали. Давай же сыграем по-крупному.

– Ты прав. Но мне, если честно, просто страшно. Банально страшно, и все. До дрожи. Вероника, извини, но это так.