Наблюдая за сменой тысячелетий

Как и в случае с прошлой трагедией, папарацци утверждают, что пытались помочь и не вели съемку, пока на место происшествия не прибыли машины скорой помощи. Это утверждение опровергает запись, сделанная установленными на автостраде автоматическими камерами слежения, фиксирующими превышение скорости, видео-камеры транспортной полиции засняли толпу фотографов-любителей, фотоаппараты которых были направлены прямо на искореженные обломки...

Ваша -есть, эти снимки, сделанные в момент поступления моего клиента в больницу, Ясно показывают...

...убийство заснято на видеокамеру, установленную в машине офицера полиции. Она оставила камеру включенной, когда выходила из машины, чтобы проверить документы водителя...

Новости от очевидцев...

Оче-видец...

Вы - очевидец...

CU-SeeMe(tm) - Я вижу тебя, ты видишь меня(tm).

Ты еще здесь, Большой Брат? Я еще занимаю тебя, ты еще не махнул на меня рукой? Себе еще нравится, как я тебя развлекаю? Или, может быть, я хотя бы достаточно подозрительно себя веду, чтобы быть тебе интересной?

А может я одна из тех счастливчиков, которых просто любит камера? Вдруг все, кто видит мое лицо на мониторе, моментально влюбляются в этот образ?

Или я, как вампир, вообще не отражаюсь в линзах телекамер? И не важно, что я видела свои фотографии в прошлом; видел ли их кто-нибудь еще? Недавно? Вот вам еще одна фобия конца тысячелетия: страх того, что тебя видят не те люди, а те - не видят. В последние часы 1999 года, когда жителей планеты целыми пачками повторяют судьбу экипажа "Марии Селесты", а все остальные отчаянно пытаются быть на виду друг у друга, это вряд ли можно назвать неврозом.

При условии, что ты в это веришь. Чего я пока не могу сказать о себе. В конце концов, истерия у нас в крови, и это зараза почище кори. Куда там корь от кори можно сделать прививку. Значит, заразней, чем запущенный туберкулез. Распространяется по большому зданию с полуслова, эта штука посильнее любого документа; факты об нее расшибаются. Что же дальше? Думаю, они так и валяются, пока кто-нибудь не подойдет, не подберет их и не употребит с максимальной для себя выгодой. Наточи свой боевой топор на точильном камне ближнего своего.

Ты тоже можешь стать виртуозом в приготовлении словесного салата с таким талантливым Миксмастером Метафор.

Один из "неформалов" решил посидеть со мной на лавочке и идет сюда. Его метровые патлы, черные от корней волос до самых плеч, ближе к кончикам отдают в желтизну. Одежда на нем какая-то... ну да, неформально истлевшая - от грязи и непрерывной носки; его обветренное лицо никак не может решить, злое оно, или доброе по отношению ко мне. У него в руке банка лагера. Я бы сказала "пива", не важно светлое оно или темное, лагер или портер, но в Харингей, такое дело, каждый знает, чем травится - никто не умирает в неведении. Он протягивает мне свою банку, грязь въелась в линии руки и под жалкие остатки напрочь обгрызенных ногтей. Я почти уже отказываюсь, и тут меня осеняет: а почему, собственно? Бывало и хуже.

- Пожалуй, я отопью, - говорю я, принимая банку. Он пялится на меня, но без враждебности.

Лагер тоже приятно удивляет. Не такая-нибудь кислая, разбавленная жижа, каким Я представляла себе его напиток, - нет, он игристый, пощипывающий и очень-очень холодный, даже холоднее, чем эта прощальная темная ночь.

- Можешь присоединяться к нам, - говорит волосатик, принимая у меня банку и отпивая. - Там у нас на всех хватит. Большинство наших, похоже, в центр ломанулись. Видела их по телеку и в Сети? Как думаешь, сестренка, думаешь, это поможет от... - он щелкает грязными пальцами.

- Черт его знает, - говорю. - Я не уполномочена говорить ex cathedra ничего такого, что может иметь хотя бы отдаленное значение.

- Ex cathedra, - смеется. - Я думал, ты как раз уполномочена - мы, католики, своего видим издалека.

- Может, вы здесь и видите, - говорю, - а я что-то не очень.

- Я тебя научу, - говорит, - Если увидишь человека, который ведет себя так, будто за ним все время следят, знай - это католик. Все католики с детства верят, что Бог своим всевидящим оком постоянно наблюдает за ними. Не можешь жопу подтереть, чтобы Он не подглядел, - смеется. - Мы с самого рождения под надзором, что нам до ваших телекамер на деревьях и фонарных столбах, что нам до спутников-шпионов - мы-то знаем, без Него, и воробей не пролетит.

- Если собираешься мне проповедь читать, дай хотя бы еще пива отпить.

Он любезно протягивает мне банку.

- А ты американка - я так и думал.

- Да уж немудрено, акцент ни с чем не спутаешь.

- Почему, ты могла бы быть из Канады, но когда ты попросила отпить, Я сразу понял - американка. Ты сказала "пиво", а не "лагер", и не сказала "пожалуйста", - он снова хохочет и забирает у меня банку.

- Как только они обходятся без тебя в дипкорпусе?

- Сам не знаю. Я там не был, - он находит это очень забавным. Затем его взгляд привлекает что-то, находящееся у меня за спиной, и улыбка медленно сползает с его лица. Я оборачиваюсь.