– Итак, мой гениальный план, – Горм кинул кусок прихваченного у пиратов мяса Фуамнах. – Ты, Кукылин, собираешь под мои знамена всех могучих рыцарей по твою сторону гор, я разбираюсь с другой стороной, а Фенрир и роботы помогают птицам спускать экипаж с орбиты. Затем мы с трех сторон берем планету под контроль, война гаснет, мы помогаем вам, – Горм кинул кусок мяса Кукылину. – с дезактивацией, потом твои соотечественники при содействии птиц строят мне звездолет, и тут наши пути расходятся.
Исполнившись величия, Горм выхватил из поясного мешка кость и принялся ее грызть.
– Можно спросить тебя, в какое время ты рассчитываешь уложиться? – Кукылин подошел к Гормову креслу.
– Ырр, – ответил Горм.
– Что?
– Я говорю – спрашивай!
– А?
– Вот тупица. Хлюп! – Горм высосал из кости мозг. – Как получится.
– На такое великое дело может не хватить жизни…
– Моей хватит.
– Ладно заливать, ты лучше скажи, на какие шиши Кукылин будет собирать и оснащать армию? – поинтересовался Фенрир.
– Да, об этом я как-то не подумал…
Горм в раздумье бросил костью в охранного робота у входа в шахту. Тот испепелил ее в воздухе. Горм стер копоть с лица, и оно вновь просветлело:
– Кукылин! Ты мне рассказывал о городах мертвецов и их несметных сокровищах? Там мы и подразживемся! Как?
Кукылин едва не подавился мясом:
– Там мертвецы!
– Да хоть базарные борцы! Полетели!
– Не стоит, – сказал Кукылин.
– С чего это?
– У тебя есть невыполненная клятва мести, а у меня две сестры-сироты.
– Подумаешь, пустяки какие! Фенрир будет занят здесь, поэтому снимем с орбиты твой самолет и полетим на нем. Собак прихватим.
– А горючее? – Кукылин пустил в ход свой последний козырь.
– Я засунул в твою жестянку вспомогательный пространственный реактор, так что на горючем у тебя теперь экономия. Да, я поставил туда и пару силовых щитов для большего удобства, так что летим в Укивак! Заодно привезем твоим сиротам пожрать.
Отмытая случившимся в шоферском бардачке самогоном физиономия Мыгака выглядела бы довольно располагающе, если бы не безобразно отекший подбородок и не отсутствие восьми передних зубов. Последнее было особенно заметно, поскольку Мыгак все время кривился в непроизвольной гримасе от многочисленных ссадин, которую тщетно пытался выдать за улыбку. Однако расположение его духа было самое бодрое.