Набег

- Ты уснул. Я прибрался. Волчка привязал тут, у база. Хотел лечь. А потом думаю, дай посижу покараулю. Далеко, услыхал, машина гудит. Гудит и гудит. Вроде идет к нам, а света не видать. Из леса выехала, должен быть свет, а нету его. Хотел тебя будить, а машина смолкла, остановилась. Но от нас вроде далеко. Я жду, а ее - нету, молчит. Молчит и молчит. А потом Волчок как кинется... Я кричу: "Кто идет?" Молчат, а Волчок рвется. Тогда я и пальнул; не дюже низко, скотину боялся задеть. Пальнул - и чую, кто-то побег. Убегает. И вроде не один. Я еще пальнул. Бегут. А потом машина завелась.

- Надо бы не верхом. Надо бы напрямую их, гадов, - сказал Артур.

Прислушались. Ночная тишина молчала. Шумно вздыхали быки. Ветер шелестел в маковке дерева. Стрекотали сверчки.

У-гу! у-гу! у-гу! - прокричала за рекою птица,

Первые петухи начинали петь далеко, на хуторе.

Посидели еще, подождали. И теперь уже вместе, Николай с собакою

впереди, пошли к дальнему углу, где рвался Волчок.

И снова он потянул от городьбы в сторону.

- Стой здесь, я пройду, - сказал Николай.

Прошли недалеко. Волчок кинулся и схватил что-то темное.

Это была кепка. Уже потом, на свету, разглядели ее: большая серая кепка, новая, но уже сальная от грязи на подкладке, по ободу околыша. Пахло от нее одеколоном.

Остаток ночи не спали. Когда развиднелось, сходили дальше и нашли след машины, разворот ее.

4

С утра Николай отослал Артура на хутор с наказом:

- Кум Петро вечером пускай надъедет, с ружьем. Передай ему, что и

как, но чтобы не болтал. Узнает начальство, заставит на ферму вернуться. А

там не привесы пойдут, а отвесы.

Артур ускакал, Николай пас быков, стараясь держать их дальше от леса.

Он курил за цигаркой цигарку, боясь задремать, и слушал, не раздастся ли

гул мотора, редкий в этих местах, а теперь и опасный.

Но тихо было в лугах. Лишь трель жаворонков, щебет ласточек да быстрые

скворчиные стаи с шумом проносились над головой.

Гул автомобильный все же появился. Машина шла по займищному лесу,

от Ярыженских лугов, от хутора, а значит, была колхозной. Но Волчок

насторожился, и Николай, тревожась, вглядывался в зелень уремы: кого еще

бог несет?

Наконец из займища выбрался "УАЗ". Добежав до первого пригорка, он

огляделся с него и покатил прямиком к гурту. Машина была колхозной. У

Николая от сердца отлегло. Волчок еще порыкивал, тревожась, пока хозяин

не успокоил его;

- Свои, Волчок, свои...

Машина остановилась недалеко, и Николай пошел к ней, встречая

председателя колхоза - Липатыча, Алексея Липатыча, для кого как.

Липатыч два десятка лет уже начальствовал в колхозе, поседел здесь. А

прозвище имел Медовучий - за сладкие речи.

- Здравствуй, здравствуй, хозяин, - выходя из машины, с улыбкой

приветствовал он Николая, жал ему руку. - Хозяин, настоящий хозяин.

Скотина, попасы - все вокруг твое, - разводил он руками. - Кузьма

Скоробогатый. Вы все теперь - хозяева. А Липатыч - на подхвате. Достань, добудь, обеспечь. Вот мои функции.

Николай переминался, смущенный.

- Такая жизнь пошла, - продолжал председатель. - Спасибо, что в шею не гоните. А то ли еще будет? Да, уже сейчас... Вчера в пять часов дня подъезжаю к комбайнам, они просо убирали. Комбайнеры домой собираются. Конец рабочего дня. И я им - не указ. Ты, например... С хутора увеялся, и слуху о тебе нет. Где ты, что... Может, половины гурта уж нету. Воровство вокруг.

Липатыч лил и лил свои речи, гурт обходя и оглядывая бычков.

- Но за тобой как в затишке. Ты - человек надежный, - хвалил

председатель. - Тем более не пьешь теперь. Не пьешь ведь?

- Не имею права. Язва, - объяснил Николай. - Да и годы...

- Таких людей мы всегда поддержим, - обещал Липатыч. - А то едут из города, землю им подавай, новым хозяевам. Бычка от телки, пшеницу от ячменя не отличат... Дай землю! Будем жаловаться! И жалуются... - сокрушался Липатыч и тут же строжел: - Но мы у них в поводу не пойдем. Мы своих людей будем поддерживать, таких, как ты. Быков вырастил на завид! Они, считай, подыхали. Я помню весну, когда их из Головки пригнали. Вот ты - настоящий хозяин. И внук при тебе, молодые руки. Хоть сейчас берите любую ферму. На Соловьях - золотое место. Ферма, вода рядом, попасы. Сдашь быков, пиши заявление. Своим людям, какие колхозу жизнь отдали, мы всегда пойдем навстречу. А пришлым... Извините. Колхоз разбазарить легко. А кто потом страну кормить будет?

Когда гурт обошли и возвратились к машине, Липатыч сказал:

- Просьба к тебе. Не приказ, а большая просьба. Приказывать я тебе

не могу. Договор подписан, ты - хозяин. Но прошу убедительно. Выбери

пяток быков на продажу. Денег в колхозной кассе нет. Ни людям заплатить, ни купить чего. Плохо с деньгами.

- Самый нагул, привесы идут, - принялся объяснять Николай. - Тут и на погляд видать, не меньше килограмма в день прибавляют...

Липатыч остановил его:

- Все верно. Я сам по специальности зоотехник, понимаю: не время

под нож пускать. Но положение безвыходное. Пустая касса. Надо... Понимаешь такое слово: надо.