Набег

— К тебе, Один… иду… — Разрубленное почти пополам тело старика шлепнулось на землю. Бородач, выронив оружие, упал над поверженным врагом на колени, завыл. Затем на четвереньках пополз к неподвижно лежащему под ногами Сигурда сыну. Подполз, подхватил на колени его голову, принялся раскачиваться, бормоча и завывая что-то невнятное. Один из варгов поднял с земли нож старика, помахал, проверяя на легкость, сунул себе за пояс.

Коракша подступил к бородачу сзади, дотронулся до плеча. Сигурд оказался совсем рядом с ним. По спине бонда поползли мурашки, — от друида тянуло холодом, будто из лаза в погребную яму.

— Ты зря убил его, — равнодушно сказал бородачу Коракша.

Глаза бородатого воина были безумными, вряд ли он понимал, что говорит ему варг. Большие ладони все еще удерживали на коленях голову мертвого сына.

— Сапсан [54] не возвращается домой без добычи. — Изогнутый нож Коракши прочертил ровную линию перед глазами бородача. Невольно тот проследил за движением лезвия, затем вновь тупо уставился на варга. "У оружия есть имя. Непонятное имя…" — проскользнуло в голове Сигурда.

— Ты заменишь добычу Сапсана. — Нож опустился на горло бородача, плавно прошел изогнутым острием от уха до уха. Беспомощно взирая на Коракшу, бородач рухнул вниз лицом, прямо на мертвое тело своего сына. Коракша вытер нож о штанину, убрал его. Закрыл глаза, словно принюхиваясь или прислушиваясь к чему-то.

— Уберите со двора падаль. Бонда заприте с монахами, — по-прежнему на открывая глаз, произнес он. — Я чую запах удачи. Завтра утром мы спасем души тех, кто умер в капище Шверина. Одну мы уже вернули…

Монахи были заперты в подвале, рядом с бочонками, пропахшими квашеной капустой и плесенью. Подвал оказался тесным, монахи сидели гурьбой, плотно прижимаясь друг к другу плечами. Голова Ансгария возвышалась над прочими.

Варг, приведший Сигурда, втолкнул его внутрь. Захлопнул дверь, не дожидаясь, пока бонд скатится по склизким ступеням. Наступила темнота, наполненная шорохом одежд, тяжелым дыханием и молитвенными шепотками. Ансгарий первым негромко произносил слова молитвы, нестройный хор голосов вторил ему, провозглашая в конце одно и то же слово:

— Аминь…

Ощупывая пол вокруг себя, Сигурд поднялся на колени, потер ушибленный локоть, покрутил головой, надеясь разобраться кто где. Затем вытянул вперед руку, коснулся чего-то мягкого и теплого. Прошептал:

— Ты кто?

— Брат Матфей, — откликнулся невидимка. — Убери пальцы от моего глаза.

Сигурд послушался. Перевернулся, сел на задницу, обхватил руками согнутые колени. Он ничего не мог поделать, оставалось лишь сидеть и ждать. Вспомнился Кьятви, его сморщенное лицо, блеклые по-стариковски глаза. Кьятви был стар, но разве кто-нибудь осмеливался назвать его стариком? Он был воином и умер как воин — с оружием в руках. Должно быть, теперь он шел по сияющему Бельверсту к жилищу Асов[55], и Хеймдалль отворял пред ним золотые ворота… А Сигурд был бондом и оставался им. Иначе не торчал бы в подвале вместе с покорными, как козы, монахами, ожидая своей участи…

— Бонд!

За собственными мыслями Сигурд не услышал оклика. Монахи попрежнему что-то бормотали, но Ансгарий уже не заводил первые слова. Его заменил Симон — бонд узнал знакомое бормотание.

— Бонд! — снова позвал голос в темноте.

Сигурд пошевелился, откликнулся:

— Я здесь.

Темнота задвигалась, закачалась тенями. Одна из теней приблизилась к бонду, склонилась. Белое пятно лица подплыло совсем близко.

— Ансгарий? — узнал Сигурд.

Настоятель подобрал полы длинного одеяния, присел подле урмана. От него пахло чем-то дымно-мятным. Монахи называли этот запах запахом ладана…

— Тебе нужно вернуться на пристань, — сказал Ансгарий. Предупреждая вопросы Сигурда, положил ладонь ему на колено. — Не говори — слушай. Хорошо?

— Хорошо, — глупо повторил Сигурд.

— Скоро варги успокоятся. Тогда мы уйдем из монастыря… Мы уйдем достаточно далеко, за городской вал, и тебе придется очень быстро бежать, чтоб успеть вернуться к началу боя. Когда ты увидишь своего хевдинга, ты скажешь ему, что Бернхар не выступит и не ударит в тыл варгам. Ты скажешь, что граф нарушил клятву гостеприимства, нарушил законы людские и божеские. Ты скажешь, что подмоги не будет, скажешь, что Господь не оставит мудрых, бегущих от зла, и что вам надо уходить…

— Но Рагнар…

— Рагнар еще не знает о предательстве. Он будет сдерживать напор варгов и ждать, когда из крепости на помощь ему выйдут люди Бернхара. Так было уговорено после схода на площади. Но Бернхар послал человека к варгам и пообещал, что не станет вмешиваться, если они не начнут разорять город. Когда Рагнар узнает, что остался один, он уйдет, и будет спасено много невинных жизней. Ты скажешь ему…

— Рагнар не уйдет, — забыв об обещании не перебивать, вновь возразил Сигурд. — Он нападет на предателя.