На златом крыльце сидели

– Если вас не затруднит, мой друг, пригласите служанку сюда, на второй этаж. Мы могли бы расположиться в одной из свободных комнат.

Вскоре камердинер появился в сопровождении дамы в кружевном переднике. Антон Никодимович галантно приподнялся.

– Премного благодарен, Зыков. Думаю, вы можете вернуться к обязанностям. Позже мы возьмем у вас показания.

– Слушаюсь, ваше благородие, – поклонился слуга и, помешкав мгновение, вышел в коридор.

– Странно. Будто намеревался что-то сказать, а потом передумал, – заметил доктор, провожая удалившегося пристальным взглядом.

Сыщик пожал плечами и предложил даме кресло.

– Здесь слегка темновато, – промурлыкал он бархатным голоском. – Присаживайтесь, mon chéri8. А господин Захаров устроится напротив – превосходно-с! – полицейский обратился к другу: – Пожалуйста, застегните медицинский чемодан и уберите его со стола. Не загораживайте барышню. Eh bien, merci9. Вам достаточно комфортно, моя дорогая?

– Спасибо, барин, – улыбнулась девушка.

Она сидела и порхала глазками с одного на другого, не успевая за потоком быстрых слов.

– Нуте-с, приступим, – потер ладони полицейский. – Думаю, вы знаете, что случилось прошлой ночью? Семен Николаевич отошел к Господу.

Девушка всхлипнула. Было видно, что сообщенное для нее давно не новость. О том свидетельствовали покрасневшие очи.

– Стало быть, барин все-таки не убереглись, – пролепетала она.

– Что вы имеете в виду, мадемуазель?

Служанка замялась.

– Уж не хотите ли вы сказать, – поднял брови Поликарпов, – что сенатору угрожала опасность?

– Что?! Нет!.. Вовсе нет! – она испуганно вскочила на ноги.

Следователь повелительным жестом указал ей на место. Барышня села и вновь шмыгнула носом.

Захаров извлек из нагрудного кармана платок, протянул даме. Антон Никодимович не шелохнулся. В эту минуту перед ним находилась не женщина, а собеседница. Просто допрашиваемое лицо. Сантименты не должны мешать делу.

Наконец она заговорила:

– Их превосходительство были нездоровы-с. Прежний дохтур велели барину соблюдать режим питания… эту… как ее? Дит… Деи…

– Диету, – не то спросил, не то подсказал следователь и недовольно покосился на Марка Вениаминовича.

– Я не был об этом осведомлен, друг мой! – запротестовал тот.

– Ну да, ну да, – вздохнул Поликарпов и ободряюще улыбнулся служанке. – Продолжайте, моя дорогая!

– Для Семен Николаича готовили особые блюда.

– Вот как! И что подавали вчера на ужин?

– Суп, – девушка поежилась от воспоминания, затем взяла себя в руки и выпалила скороговоркой: – рябчиков, стерлядку, вареных раков, яйца пашот. На десерт были шоколадные кексы с а-ра-хи-сом. А для барина – с греческим орехом.

– С грецким-с, – машинально поправил франтоватый коротышка и собрал лоб в гармошку. – Арахис, арахис… Не его ли плоды именуют китайскими орешками?

Захаров встрепенулся:

– Думаете о том же, о чем и я, старина?

– Зависит от направления ваших мыслей. Впрочем, полагаю, в данном случае они и впрямь сходятся. Как у дураков, не так ли? Поздравляю, кажется, у нас хитрая непереносимость отдельных видов снеди!

– Не знаю насчет вас, Поликарпов, у меня все в порядке. Впрочем, и правда, похоже на то… Вскрытие, как говорится, покажет, но общая симптоматика позволяет рассуждать об этом уже сейчас. Помните, я рассказывал о бенедиктинском монахе, который в 1699 году зафиксировал и описал тяжелые реакции на укус пчелы, а также на съеденные яйца и рыбу?

Сыщик азартно хлопнул по колену:

– Из баварского монастыря? А как же! Первостатейная историйка. Вы правы, перечень яств со схожим действием нельзя назвать исчерпывающим.

– Хотя-а-а-а, – протянул лекарь, – не следует исключать и вульгарный яд.

– Ни в коем случае, – согласился Антон Никодимович и добавил: – однако совершенно очевидно, что Двинову противопоказан… то есть был противопоказан арахис. Ведь могло, согласитесь, сие, на первый взгляд, невинное ядрышко спровоцировать смерть!

– То, что еда для одних – яд для других!

– Кто автор сих строк? Лукреций?

Марк Вениаминович кивнул, и на его лице появилось задумчивое выражение:

– Знаете, голуба, все это звучит так правдоподобно…

– Что не хочется верить? – усмехнулся Поликарпов.

– Вот именно! Неужели мы имеем дело с тривиальным несчастным случаем? Что если сенатор перепутал угощение и пал жертвой собственной невнимательности! Оно и не мудрено, когда из супницы вылавливают дохлятину. Старик занервничал и допустил ошибку. Роковую!..

– Невозможно, – вставила барышня, о которой все забыли. – Барин кушали токмо из своей красивой миски. Ну, с царскими цацками, понимаете?

– Царскими цацками, сударыня? – удивился доктор.

– Вы говорите о вензеле Его Императорского Величества? – приподнял черную бровь полицейский. – Мы видели такой на тарелке в кабинете Двинова.

Девушка утвердительно затрясла головкой.

– Разумно-с, – похвалил сыщик и разом скис.

– А вы… уверены, мадемуазель? – спросил врач.

– Полностью! Никогда на моей памяти Семен Николаич не допускали промашек. Что вы! Ножкой топали, если вдруг не та посуда… Страшное дело! О прошлый год…