На земле и в небе

Однажды Юмашеву пришлось возглавить группу из пяти лётчиков для доставки секретного пакета командиру кавалерийского корпуса. Лётчик Иванов должен был сесть на рыхлый снег, где его ожидали специальные люди. Самолёт был на лыжах, поэтому скорость его снизилась на 40 км/час по сравнению с обычным самолётом с убирающимся шасси. Иванов приземлился в тылу врага на неподготовленном аэродроме (точнее - просто на заснеженной поляне), передал этот пакет и принял от кавалеристов другой. Когда он взлетел, вся группа направилась на свой аэродром. Погода была плохая. На обратном пути их атаковали Ме-109. Один из наших лётчиков был сбит. Юмашев и остальные, в том числе и Иванов с пакетом, благополучно вернулись. Приказ был выполнен в тяжёлых условиях. Однако начальство «сверху» никак на это не среагировало. А случай, безусловно, заслуживал иной оценки. Позже командир кавалерийского корпуса был вывезен на По-2.

Помню, как на одну из разведок переднего края под Ржевом в компании истребителей - лётчиков-испытателей я летел с Б.С.Вахмистровым и был внезапно атакован немецким истребителем с очень, видимо, большой высоты, так как его никто не заметил. К счастью, у нас обошлось без потерь, а немец ушёл, пикируя…

За мою бытность командиром авиадивизии было два интересных эпизода.

Аэродром Будово был большим по размерам, с укатанными снежными дорожками. Однажды, возвращаясь с боевого задания, один из лётчиков-бомбардировщиков, обычно хорошо выполняющий боевые задания, зашёл на посадку и… вместо того, чтобы сесть на укатанную дорожку, обсаженную с двух сторон еловыми ветками, сел значительно правее дорожки прямо в сугроб. Конечно, последовал «полный капот» (т.е. самолёт перевернулся). Ни сам лётчик, ни кто другой не мог объяснить причины такого «затмения» сознания. Есть только версии. Во время выполнения боевого задания его ведомый был сбит немецкой зениткой. Мне думается, что это и повлияло на ведущего. Я остановился на этом случае потому, что меня всегда интересовала психологическая сторона работы лётчика.

Второй интересный случай произошёл на этом же аэродроме. Истребители и бомбардировщики были выведены на линейку на краю аэродрома для выполнения боевого задания. Осталось ждать сигнала: «Все по самолётам!». Высота облачности была не более 200 метров. Я ехал на машине вдоль самолётов и вдруг увидел, как лётный состав, находящийся возле самолётов, с необычайной проворностью бросается под самолёты. Я остановил машину, открыл дверцу и увидел, как «Юнкерс-88» начинает разворачиваться над серединой аэродрома, собираясь обстрелять наши самолёты. Но в этот момент он получил с земли очередь из крупнокалиберного пулемёта. Видимо, пули попали в баллон с кислородом, так как «Юнкерс» взорвался и у него отвалился хвост. Самолёт беспорядочно упал с высоты 50 метров. Это был тот самый «Юнкерс-88», который как-то подбил наш По-2 в километрах тридцати от аэродрома. Все три члена экипажа «Юнкерса» погибли при падении самолёта. Пример самообладания пулемётчика!

Ещё один, курьёзный, случай. Один из наших штурмовиков летел с ремонтной базы в Калинине к себе в часть, расположенную на западе от Торжка. Когда он долетел до Торжка, то вместо того, чтобы лететь по дороге на запад, он перепутал дороги и полетел на Ржев, который в это время был занят немцами. Перелетев фронт, он вышел прямо на аэродром, расположенный прямо рядом с городом. Летел он на высоте всего 250-300 метров. Когда лётчик и штурман увидели, что на аэродроме стоят самолёты с фашистскими свастиками на крыльях, и немцы, как тараканы, прячутся под самолёты, они опомнились и развернулись, чтобы поскорее удрать домой. Никто не успел даже выстрелить по ним, и они, перелетев снова фронт, долетели до Торжка, разобрались в ориентировке и благополучно прилетели в свою часть.

Все эти случаи на фронте я описываю как воспоминания, а не разбор боевых действий.

Получив опыт в дивизии, я не был удовлетворён согласованностью действий между различными родами оружия, о чём я уже упоминал выше, и написал об этом Сталину. На другой день я получил приказание немедленно прибыть в Москву. По прибытии в Кремль (13 февраля 1942 года.), я доложил Сталину свои впечатления и соображения об организации и использовании авиации в боевой обстановке. Сталин выслушал меня и сказал:

– Вот что, у нас скоро будет командующим ВВС Новиков. Вы ему обо всём этом и доложите.

Он снял трубку телефона и сказал:

– Товарищ Новиков, к Вам сейчас зайдёт товарищ Громов. Вы его выслушайте внимательно и подготовьте приказ по этому поводу, а Громова назначьте командующим ВВС Калининского фронта.

О возражении не могло быть и речи!

* * *