На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

В истерике, с громким плачем Мора выбежала из комнаты Уманской с криками: «Я не могу больше, меня оскорбляют». Она заявила послу, который в данный момент беседовал в коридоре с сотрудниками, что покидает службу в посольстве. Уманский отвёл Констанцию к себе в кабинет, где, видимо, пытался уговорить её остаться, но Мора собрала вещи и ушла, заявив всем, что больше не работает. Посол распорядился оплатить ей работу на месяц вперёд, как за отпуск.

Через неделю Мора посетила меня и просила организовать выезд её дочери из Союза в США, куда она сама планирует уехать в ближайшее время. Желание увидеть дочь понятно: Мора не видела её восемь лет. Дочь почти все эти годы находилась на попечении Долорес Ибаррури.

Место Мора в посольстве занял её помощник Хосе Эррера Петере, малоизвестный испанский писатель, приехавший в Мексику в 40-м году. Сотрудничает в правительственной газете «Эль Насьональ». Недавно выяснилось, что он уносил документы домой, чтобы «спокойно работать с ними» (например, по составлению картотеки). Я неоднократно говорил послу, что наша канцелярия может вполне обходиться без помощи иностранцев: сотрудники хорошо овладели испанским языком. Посол всегда отвечал: «Не становитесь на путь общего подозрения к иностранцам, Мора и Петере – честнейшие люди».

Американская слежка

Тарасов начинал свою чекистскую карьеру в контрразведке и, основываясь на собственном опыте, был уверен, что американцы недоброжелательно относятся к деятельности советских представителей в стране. Причины понятны: популярность СССР в Мексике росла с каждой новой победой Красной армии, а посольство Соединённых Штатов ревниво относилось к любым потенциальным соперникам. Посол Мессершмит болезненно воспринимал дипломатические успехи Уманского в Мексике, его завуалированную работу по «проникновению» в Центральную Америку. Считал недопустимым укрепление позиций России в подбрюшье США.

Уманский чувствовал, что в Мексике наступил «звёздный час» его карьеры. Дорожил своим влиянием и популярностью. Однажды, когда он ужинал в ресторане «Сан-Суси» с руководящими сотрудниками посольства, там появился посол Мессершмит со свитой. В зале были другие послы, которые, отложив вилки и ложки, поспешили ему навстречу, чтобы поприветствовать влиятельного коллегу. Кто-то из спутников Уманского, сидевшего спиной к входной двери, сказал ему: «Пришёл Мессершмит, все с ним здороваются. Надо бы пожать ему руку».

Уманский только усмехнулся: «Ничего, сам подойдёт».

Так и случилось: через несколько минут Мессершмит оказался у советского стола.

«Проблема Уманского» существовала для Мессершмита не только в плане личного соперничества. Он и его посольская команда рассматривали ситуацию масштабнее: изучались различные варианты пресечения угрожающе возросшего «советского присутствия» к югу от Рио-Гранде. Для этого требовалось доскональное знание противника, причём для американцев не потенциального, а реального. Василевский-Тарасов вспоминал: «Особенно бесцеремонно вела себя американская разведка, установившая слежку за сотрудниками советского посольства. Следили также и за людьми, посещавшими по разным делам наше посольство. На противоположной стороне улицы, откуда был виден вход в консульский отдел посольства, американская разведка организовала наблюдательный пункт под видом фруктового ларька».

К созданию Специальной разведывательной службы (СРС) директор ФБР Эдгар Гувер приступил в июле 1940 года. На это расходовались средства из засекреченного президентского фонда. В Конгрессе о планах по развертыванию СРС долгое время ничего не знали. Вначале заниматься делами организации Гувер поручил своему помощнику Перси Фоксворту, который прежде возглавлял отделение Бюро в Нью-Йорке.

В американских посольствах появилась новая должность – атташе по правовым вопросам. Как у военного и военно-морского атташе, у человека, занимавшего эту должность, имелся дипломатический статус, привилегии и защита, предоставляемая посольством. Фактически это были ответственные официальные представители Специальной разведывательной службы. Через таких атташе завязывались полезные контакты с начальниками местной полиции и контрразведки, министрами внутренних дел и т. д. Программы взаимодействия, которые направлялись американскими атташе по правовым вопросам, стали фундаментом «политики добрососедских отношений» Франклина Делано Рузвельта с Латинской Америкой во время войны.

С конца 1942 года сотрудники СРС получали практически любую помощь в своих расследованиях от полиции в любой стране Латинской Америки. Министры внутренних дел и начальники полиции (многие из них были на жалованье у СРС) обеспечивали людям Гувера доступ к информации из почтовых отделений, телефонных и телеграфных сетей, воздушных и мореходных компаний, таможни и правительственных учреждений, включая во многих случаях президентские дворец.