На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Полпред Станислав Пестковский, его жена и дочь, а также два сотрудника – Лев Хайкис и Морис Цейтлин – прибыли в Веракрус 30 октября. На следующий день поездом, преодолев более четырёхсот километров, они приехали в Мехико. Встретили их тепло: подступы к вокзалу были запружены людьми, красные флаги и транспаранты знакомо перекликались с кумачом праздничных манифестаций в Москве. На первых порах советские дипломаты поселились в отеле «Регис», расположенном в центре. У отеля Пестковского тоже ожидали толпы мексиканцев. Ему пришлось выйти на балкон, чтобы поприветствовать сторонников русской революции. Без всякого сомнения, полпред понимал, что стихийные манифестации подобного рода, не соответствующие чётким предписаниям дипломатического протокола, мексиканское правительство не одобрит.

Верительные грамоты Пестковский вручил президенту Альваро Обрегону 7 ноября 1924 года. От отеля до Национального дворца полпреда доставила президентская карета для специальных церемоний, сопровождаемая почётным конным эскортом. Во время акта во дворце Пестковский подчеркнул, что СССР и Мексика борются за одни и те же идеалы. Сказал о симпатиях советских рабочих и крестьян к мексиканскому народу, прилагающему огромные усилия для того, чтобы стряхнуть иго империалистического угнетения. Сказал, что в Москве высоко оценили сам факт дипломатического признания со стороны Мексики, поскольку понимают, как много препятствий пришлось преодолеть руководству дружественной страны.

После церемонии в Национальном дворце полпред сменил фрак на костюм и вечером отправился в Школу Сан-Ильдефонсо на встречу с коммунистами, рабочими и другими «симпатизёрами». Актовый зал школы вместил полторы тысячи человек. На мероприятии председательствовал известный художник Давид Альфаро Сикейрос, присутствовали ведущие руководители компартии. Встреча длилась четыре часа. Посланца Советской России не хотели отпускать. Пестковский говорил по-английски. На испанский язык его переводил Бертрам Вольф, коммунист из США. Каждая фраза полпреда сопровождалась овациями. Эмоции захлёстывали аудиторию. Затем выступил Вольф и процитировал фрагменты из письма героя мексиканской революции Эмилиано Сапаты одному из своих соратников. Сапата сравнил мексиканскую и большевистскую революции, назвал их спасительными для человечества. Кто-то из присутствующих прочитал стихи о Ленине и сразу же после этого запел «Ла Валентину», песню, посвящённую героине мексиканской революции. Сотни голосов подхватили это популярное в стране «корридо».

«О чём песня? – спросил Пестковский Хайкиса. – По-моему, ритм у неё не слишком революционный».

«Верно замечено, – усмехнулся Хайкис. – Поют о судьбе-злодейке, фатализм в чистом виде. Но мексиканцам такие сюжеты нравятся, ведь герой песни презирает смерть. Содержание примерно такое: Даже если появится сам дьявол, я знаю, как умереть, и сумею это сделать. Я в пыли лежу перед тобой, Валентина, и если завтра мне суждена смерть, почему не сегодня – раз и навсегда?»…

Вскоре «дипломатический коллектив» пополнился: до Мексики добрались Виктор Волынский[2] и Григорий Лапикян. К этому времени Лев Хайкис подыскал двухэтажный особняк с просторными комнатами в центре столицы. Именно там, по адресу Колония Эскандон, улица Рин,

37, и разместилось полпредство. Обязанности распределились следующим образом: правой рукой Пестковского был Хайкис, секретарём по печати (пресс-атташе) – Волынский, атташе по вопросам труда – Лапикян. Цейтлин исполнял обязанности делопроизводителя и печатал на машинке документы (в учётных документах мексиканского МИД он так и значился – mecanógrafo).

Надо ли говорить, что за полпредством и его сотрудниками с самого начала была установлена негласная полицейская слежка. Копии отчётов поступали в посольство США. Особенно подозрительным казался американским дипломатам Григорий Лапикян, который не хуже любого старожила ориентировался в столице, с завидной лёгкостью заводил связи и обладал цепким глазом, умело выявляя слежку. Они считали, что Лапикян на самом деле был «чекистом», который изучает американцев, живущих и работающих в Мексике, чтобы потом привлечь их к шпионской работе. В подобной же деятельности подозревались Бертрам Вольф и его жена Элла из близкого окружения Пестковского. Ходили слухи, что Элле «доверяли» дешифровку приходивших в полпредство телеграмм из Москвы[3]. В США супруги Вольф были включены в список «подрывных элементов», представляющих повышенную опасность[4].