На вулканах

И снова Мерапи. Выйдя из деревеньки, мы за два часа поднялись на гребень Пасарбубар. За две недели лазания по вулканам все члены группы обрели отличную форму. На сей раз мы решили разбить лагерь не у подножия вершинного купола на высоте 2700 м, а расположиться на устланной мягким песком площадке непосредственно на вершине. Стояла замечательная погода. Дождь, ветер, холод и туман не просто осложняют работу вулканолога, они увеличивают степень риска. Сейчас, в июле, индонезийский климат радовал нас.

Солнце, как всегда на экваторе, быстро катилось к горизонту. На фоне багрового шара строгим треугольником прошла стая гусей. Фиолетовые сумерки ползли из долины. Мир и покой охватывали вселенную. В небе загорались звезды. Вот Юпитер, Орион, Плеяды, Альдебаран...

Мы вылезли из спальных мешков еще до зари. Предстояло проверить несколько десятков мелких жерл, которые мы пометили на карте. Почти все они располагались на гребне и стенках кратера с южной стороны. Есть ли какие-то изменения? Похоже, что нет. За время нашего отсутствия активность не возросла. Мы были слегка разочарованы. Возможность вести комплексные наблюдения за активной фазой выпадает на долю ученого не каждый день, и мы надеялись, что корреляции в изменениях параметров подтвердят некоторые наши теоретические выкладки.

Решено было спуститься в кратер маршрутом, открытым Фанфаном и Жаном неделю назад. Прокладка пути - важнейший элемент в альпинизме; недаром имена первовосходителей навечно записывают в "паспорт" вершины. Между "премьерой" и последующими походами - дистанция огромного размера. Идущие следом уже знают, что и как надо делать, неизвестность не снедает их, остается преодолеть лишь физические препятствия, а это сделать не столь уж сложно.

Солнце жгло вовсю, когда мы начали спуск; небо оставалось безупречно синим. Картина не менялась уже много дней, и мы воспринимали ее как должное: не обращают же внимания на жару в пустыне. Ява, однако, не пустыня...

Несколько секунд спустя нас заволокло густое облако. Пытаясь нащупать ногой надежную выбоину, мы даже не успели заметить, откуда оно взялось опустилось сверху, поднялось снизу или образовалось на месте из мириадов микроскопических капелек, сконденсировавшихся из влажного воздуха. Ополчившийся против нас ветер погнал снизу фумарольные дымы, так что глаза теперь не только застил туман, они еще и слезились; пришлось надеть маски. Просто шагать в противогазе - небольшое удовольствие. А карабкаться в нем по крутой стене или работать куда хуже. После войны мне пришлось работать в руднике, и я очень хорошо помню, как через полчаса снимал маску и дышал пылью, прекрасно зная, насколько это вредно. Но дышать через респиратор становилось невыносимо.

Я опасался, что, заблудившись в белесом пюре, мы попадем в тупик, коим несть числа в кратере действующего вулкана. Но Легерн и Вюймен прекрасно помнили маршрут, проложенный неделю назад, и без колебаний вели нас то по уплотненной осыпи, то по слою пылеватого песка, то по скальным выступам. За четверть часа нам удалось одолеть перепад в 100 м. По мере спуска возрастала концентрация кислых газов. До сих пор мы при малейшей возможности снимали маски, торопливо натягивая их после "доброго глотка яда", как сказал поэт. Теперь находиться без респиратора стало опасно.

Когда клочья тумана чуть расходились, мне были видны все члены группы. К нашей пятерке присоединился молодой индонезиец Тери, химик вулканологической службы; кратер Мерапи был для него "боевым крещением". Я с кинокамерой замыкал колонну.

Предыдущие несколько лет я редко занимался киносъемкой и потом горько сожалел об этом. Многие связанные с вулканизмом исключительные явления безвозвратно исчезали, и в дальнейшем я мог лишь рассказывать о них. Отныне я решил не пренебрегать камерой.

Мы добрались до ровной площадки, устланной толстым слоем пепла. Альтиметр показывал высоту 2890 м. Во время "премьеры" Легерн засек в желобе, окаймлявшем нашу террасу, интересный фумарол. Жан-Кристоф опустил в него термометр: 870oС. Фанфан взял в ампулы несколько проб и определил концентрации фтора и хлора.

Неожиданно туман рассеялся, словно его втянуло в гигантскую трубу. Мы увидели перед собой наваленную из глыб "спину" активного купола. Воздух над ней вибрировал от жара, а в трещинах проглядывали ярко-красные жилы расплава.

Все деловито принялись за работу. Пробы для лабораторных анализов, температура (878oС), состав. О том, в какой атмосфере мы находились в кратере, красноречиво свидетельствовала наша одежда. Когда мы выбрались наверх - что показалось детской забавой в сравнении со спуском в тумане - и взглянули друг на друга, то закатились от хохота: кислота разъела вату и синтетику, а те, кто необдуманно присел внизу на камень, лишились ответственной части брюк... К сожалению, фтористоводородная кислота разъела два из трех объективов, прикрепленных к турели камеры, а это уже было не смешно. Подобная штука произошла со мной двадцать лет назад в кратере Стромболи, и все драгоценные кадры, снятые там, получились смазанными.