На всё лишь час

— По-твоему, достоин любви только… как это сказать… — Я замолчала. — Допустим, мужчина встретил женщину и только ее он любит, потому что он этого делать не должен, а сам так захотел?

— Захотел любить? — засмеялся темный. — Ладно, не кривись, я понял, что ты хотела сказать. Да, я так думаю. Даже своих детей ты снова любить должен и обязан, но кому должен и обязан?

— Ага, значит, родил, воспитал и выпнул из дома, потому что не любишь, а просто так надо для продолжения рода? — скрестила я руки на груди.

— Дети… ты слишком все упростила, — вздохнул Лилейный, — думаю так, родил, защитил, вырастил, воспитал и дал направление в жизни.

— Я с тобой не согласна, — уставилась я в черные глаза, — человек вполне может любить не потому что должен, а потому что любит и родителей, и детей.

— Предлагаю каждому остаться при своем мнении.

— А я предлагаю пойти на кухню. — Я встала и пошла помогать Наю с поздним ужином.

Ну как помогать? Так, сидеть и смотреть, как брюнет все сам делает. За мной пришел и блондин. Зрачки расширяются, когда смотришь на любимого? Сейчас это не проверишь, мы промыли глазоньки, как говорится в народе. А Сумману так вообще повезло, глаза-то у него абсолютно черные. Где там зрачок вообще?

* * *

После ну уж очень позднего ужина все разбрелись по спальням. Весь хмель пропал, и спать не хотелось, хотя уже было около пяти часов утра. Ворочалась я долго. Как говорит Най, все не могла найти ямочку. Я улыбнулась, лежа в темноте. Найчик… любимый Найчик. Стук в голове отвлек от приятных мыслей. Я насторожилась. Мало ли какую еще пакость я прихватила из головы блондина…

На этот раз воспоминание больно хлестнуло по нервам и уже расшатанной психике. Серая комната и холод. Сумман сидел на кровати и смотрел на меня спящую. Видел, что мне снится, и мысленно послал деда с его советами и внушениями. Я проснулась и чуть зашевелилась под одеялом.

— С Новым годом, — тихо сказал он, не поворачивая головы.

«Я же знаю, что это твой любимый праздник», — мрачно подумал про себя темный.

— С новым счастьем, — прошелестела я, и села потирая глаза.

«Куколка моя… совсем я тебя вымотал», — отметил про себя блондин, — «скоро все закончится, продержись еще немного, ты сможешь, ты сильная… моя куколка».

Мне было тошно. Я была на грани отчаяния. Надежды практически не осталось.

— Как твоя рана? — спросила я, только ради поддержания разговора.

«Почти был рад получить», — не сдержал насмешки в мыслях Сумман.

— Ты и вправду ласковый убийца, — усмехнулся блондин, — ни кость не задела, ни артерии. Рана зажила. Темные долго не мучаются.

— Совсем зажила? — удивилась я и шмыгнула носом.

«Не расстраивайся, куколка, осталось совсем чуть-чуть, держись».

— Не волнуйся, шрам на память я получил, — добавил в голос ехидства темный.

— Я рада, — вздохнула я и начала теребить свою растрепанную косу.

«Рада чему? Тому, что рана зажила или тому, что была нанесена?».

— Не сомневаюсь, — ровно отозвался темный.

— Может, отдашь мое кольцо? — поинтересовалась я и откинула одеяло.

«Надеть его тебе ты точно не попросишь», — отметил про себя Лилейный, — «последняя проверка, куколка, готовься услышать нечто очень подлое и жестокое».

— Я решил стереть из твой памяти все, связанное с Анайдейе, — сказал Сумман и закрыл глаза.

«Теперь можешь показать себя… сломалась или еще нет?» — открывая глаза, подумал темный.

Я вскочила с кровати.

— Не смей! — закричала я. — Слышишь? Не надо!

«Молодец! Глаза стали синими».

— Надень сапоги, — спокойно произнес Сумман.

Села на край кровати, начала натягивать и застегивать сапоги трясущимися от волнения и гнева руками. Наконец упрямая обувь поддалась. Темный зашевелился и сел рядом со мной. Потом тоже обулся и положил руку мне на плечо.

«Что ты дальше скажешь?».

— Тебе самой будет легче все забыть, — с нажимом на последнее слово сказал он.

— Я не хочу забывать Ная, — я опустила голову.

— Ты забудешь, и мы начнем все с начала.

«А ведь это возможно… Орф уймись, черт бы тебя разорвал!».

Я резко встала, и он за мной. Схватил и прижал к себе. Пробовала вырываться, но куда там. Сил не было. Перестала… сдалась. Он ослабил хватку. Уже не держал, а обнимал. Как не раз до этого.

«Все? Куколка, неужели это все? Ты и так уже многое вытерпела и не сломалась, видимо я нашел твой предел».

— Сумман, — всхлипнула я, — не заставляй меня забыть Ная… пожалуйста. Я сделаю все, что захочешь.

«Прозвучало почти как обещание вечного блаженства», — усмехнулся про себя Сумман.

— Вот как? — он чуть отстранился от меня. — Обещаешь?

Я шмыгнула и снова вытерла дорожки слез… а потом с размаху влепила ему пощечину. Замерла и ждала, что будет дальше. Неужели мне удалось обмануть его?

«Моя куколка… моя сильная куколка, не сломалась», — темный посмотрел на меня и его черные глаза зловеще блеснули, — «что ж, я горжусь тобой… подарок на прощанье, и я тебя отпущу».

Схватил и, как всегда, сделал больно. Вскрикнула от неожиданности и пробовала вырваться. Пусть хоть все кости мне переломает, я не сдамся. Пока дышу, я буду пытаться убежать… убить его или хотя бы причинить боль.