На твоей стороне (СИ)

— Нет, разговор только начался, — строгим голосом заметил Дмитрий и расстегнул одну пуговицу на пиджаке.

— Что еще, Дима? — по девушке было видно, что она нервничает, прикусывая губу и сжимая руки в кулачки.

— Через неделю ты будешь официально свободна.

— Я не пойму, это что, все из-за детей, да? Тебе так сдались эти спиногрызы?

— Василиса, не выражайся так о детях.

Жарова злило, когда кто-то неуважительно относился к детям, но то, что это была его жена, просто не лезло ни в какие рамки. Дети — это ангелы, и они заслуживают только любовь, но никак не то, чтобы вот такие барышни их оскорбляли и ненавидели. Перед глазами Дмитрия встал образ маленькой Зои, и он начал злиться, что какая-то ничтожная женщина посмела кинуть невинное дитя, выбросить, словно ненужную вещь. Что же должно быть вместо сердца у такого человека? Камень? Иначе ведь невозможно, если людям природой дано рождаться с сердцем, значит, вместе с этим они и любить умеют. Что тогда не так с женщинами, которые выбрасывают свою кровиночку? Как они себя ощущают?

— Что с тобой произошло, Жаров? Четыре года жили нормально, и тут — на тебе! — выпалила Василиса и, поднявшись с дивана, принялась мерить комнату шагами.

— Видимо, настало время, и я теперь готов воспитывать своего ребенка. И ты прекрасно знала, как я люблю детей.

— Так я же не думала, что ты меня попросишь родить!

— А кого мне просить? Соседку? Разве не жена должна рожать детей мужу? — чуть не прокричал он, находясь в шоке от слов Василисы.

— Точно, Дима, сейчас же суррогатное материнство процветает, — опустив вторую часть реплики мужа, изрекла дельное предложение Васька, и для подтверждения серьезности своих слов подняла указательный палец вверх.

— Не неси чушь! — не убавив тона, попросил мужчина, не желая слушать этот бред.

— Тебя ни один вариант не устраивает!

— Я хочу, чтобы мне родила ребенка моя женщина, а не чужая. В общем, так. После развода будешь получать некие дивиденды. Это, конечно, меньше, чем ты тратишь сейчас, но на жизнь хватит.

— На какую жизнь? На нищенскую? А спа-салоны, а шопинги, салоны красоты — кто мне это будет оплачивать?

— Найдешь работу и будешь оплачивать. И, да, квартиру я оставляю тебе.

— Мне что, еще спасибо тебе сказать? — подойдя к пока еще мужу, она наклонилась и поставила руки по бокам, упираясь в подлокотники кресла.

— Вообще не помешало бы, но я обойдусь, — неожиданно спокойным тоном ответил Дима, внимательно смотря в холодные глаза девушки.

— Димочка, скажи, что ты шутишь, и ничего этого не будет.

— Вася, на моем лице есть намек на улыбку?

— Господи! Ну, давай, я тебе рожу этого спиногрыза. Ты только няньку ему найди. Ибо я не собираюсь убивать время на орущего крысеныша, — зло выплюнула она, и отскочив от кресла, принялась махать руками, якобы от этого зависела ее судьба.

— Да послушай себя! — прорычал Дмитрий, начиная злиться не на шутку. — Ты — женщина, и так грязно выражаешься в адрес ребенка, тебе не стыдно? Неужели тебе не хочется прижать к груди частичку себя, малыша, которого бы ты могла носить девять месяцев под сердцем?

— И испортить себе фигуру? Я что, на ненормальную похожа?

— Нет, Вася, нет.

— Хватит называть меня Васей!

— Ты и есть ненормальная.

— Что?

— Можешь не переживать, твое присутствие не понадобится, нас и так разведут.

— Жаров, но я-то против! — притопнув ногой, возразила Василиса и, хмуро посмотрев на Диму, сложила руки на груди.

— Скажи, Василиса, я когда-нибудь, хоть раз, пасовал перед трудностями, или меня мог кто-то остановить, не позволить сделать то, что я хочу?

— Нет, но…

— Вот и все. Прекрати, пожалуйста, строить из себя жертву.

— Ты что, бабу себе завел? Решил мне рога наставить?

— А вот этого не надо! Я тебе никогда не изменял.

— Но зато после развода…

— После развода у каждого будет своя жизнь, — заметил он и, поднявшись из кресла, прошел в прихожую.

— У тебя с твоим спонсорством детдомовским совсем крыша поехала.

— Может быть, но я буду лучше таким, чем как ты — плеваться желчью.

Устав от бессмысленного разговора, Дмитрий достал из кладовки дорожную сумку и, пройдя в спальню, принялся собирать необходимые вещи.

— К ней поедешь? — остановившись на пороге спальни, спросила Вася, по-прежнему кусая губу.

— Ты о ком?

— О бабе твоей!

— Василиса, у меня нет бабы, и, прошу тебя, веди себя достойно, — спокойным голосом попросил Жаров, исчезая за дверью ванной, чтобы взять кое-какие туалетные принадлежности, — Будь той, которую я знал больше четырех лет, — вернувшись, попросил он и, достав все свои документы, убрал в отдельный карман сумки. — Хотя теперь я понимаю, что эту маску хорошей девочки ты надевала только для меня.

— Просто нет больше желания быть для тебя хорошей. Ты куда? — засеменила за мужем, когда тот, собрав все необходимое, прошел к входной двери.

— Просто нет больше возможности тратить столько же денег, как и прежде, — произнес он, понимая, что это правда. — Не скучай, — и, положив свои ключи на комод в прихожей, тихо прикрыл дверь, отрезая себя от прошлой жизни.