На той стороне 2

Ответил ему Папаша. Который в отличие от них вовсе не походил на матерого бандита. Встретив на улице такого человека прохожие непременно бы улыбнувшись, подумали-заботливый отец семейства.

— Так в натуре, принял Темный князь поляну. Только вот.

Бивень осторожно положил на стол монеты. Стараясь выставить их стопочками, как и получил. Но упрямые кругляши скатывались непредсказуемым образом не желая подчиняться.

— Не суетись. Хорош башни из монет строить. Лучше обрисуй по теме, что там и как.

Проговорил Дубина, сидевший с Папашей за столом и внимательно вглядывающийся в сосредоточенное лицо пришедшего Бивня.

— Так, а чо базарить. Не знаю кто из наших Темного заморышем окрестил. Но вот когда он узнает, кароче не завидую придумщику. Там в натуре, такой зверинец, что веришь нет, пахан у меня колени трястись начали. У него вся кодла по струнке ходит. Только зыркнет, а те уже суету разводят. И это, баба его здоровущая, точно, как базарят, беременна. У нее уже пузо поперло не спрячешь без балахона. Так что шпилит он ее, а не на побегушках у нелюдей. В общем через неделю как ты и сказал на поляне сами на его кодлу глянете.

— Ну что, я свое слово держу, весть твой долг списан под чистую, как и говорил. Так что Бивень иди по новой в жизнь чистый как младенец.

— Все пахан, без базара в расчете.

Дубина смотрел, переводя взгляд, то с золота на столе, то на закрывшуюся за Бивнем дверь. Явно старательно соображая при этом недовольно хмурясь. Папаша, облокотив локти на стол смотрел в одну точку на лежавшие возле монеты и не притрагивался к ним. В это время в самом темном углу повернулось массивное кресло, в котором сидел дроу без положенных синтаки татуировок с чистым лицом. Не высокого роста, жилистый и буквально ощущаемой опасностью что исходила от него.

— Что скажешь, Висельник?

Невесело проговорил Папаша, желая услышать мнение своей так называемой левой руки.

— А что тут сказать, все, пришло время умирать. Это же явная разводка, называемая в миру провокацией. Этот дурень монеты взял, а значит их взял ты как пахан этого… Теперь на поляне гном в любом случае порежется, а это значит ты в наглую кинул Темного князя на монеты по вашему предварительному договору. Мне думается кто-то из Вихревых там для темы сек из укрытия. Что бы потом на общем сходняке голос подать за Темного князя, мол все было обговорено при свидетелях я видок. А тот нас явно никого не оставит в живых. Ему говорящие из наших во вред полный. У него в Доме все бойцы, проверенные временем и войнами. Да два берсеркера. У всех наших даже шанса не будет навести достойный кипишь. Ну, а кому улыбнется фортуна вырваться из развалин того думаю Вихревские дорежут. Им из наших в живых тоже никто не нужен. Вопрос только в том, что они посулили Мали-Кили за наше уничтожение.

Папаша, внимательно слушавший дроу, наконец проговорил.

— Сейчас в порту два судна стоят. Явно пираты. Можно нанять бойцов, человек пятьдесят, а то и сотню. Плюс наши. Что скажешь?

Дроу на это лишь невесело улыбнулся, добавив ответ на вопрос.

— Не знаю, чем закончится этот замес. Не факт, что в нашу пользу. Да это и не важно. За убийство Оябуми, эльфийские Дома нас из-под земли выкопают. И это даже не обсуждается. Найдут в любом месте, тут дело затронутой чести целых двух народов. Да и гномы в стороне не останутся. Можешь не сомневаться резать будут до седьмого колена, никого спрятать не получится. Договариваться тоже будет бесполезно. Какая с нас выгода?

После этого в помещение повисла тишина. Мужчины явно обдумывали свое невеселое сложившееся положение. По всем статьям выходило, что соседняя банда под паханством Вихря их полностью переиграла, подставив под полное уничтожение Домом Каменной Змеи. Папаша с отчаянием искал выход из этого смертельного котла, не для себя, для своих двоих девчонок что радовали его душу.

Дубина думал о своей жене, с которой прожит не один год и в тягости, и в радости, которую теперь явно не пощадят. Бывает в жизни и такое, что вот такая здоровенная тушка испытывает нежность и потребность заботы о ком-то слабом, наполняющем его душу теплом.

А вот Висельник испытывал смешанное чувство разочарования и радости одновременно. Разочарование от того, что его вместе с кураторами из непроизносимого в обществе заведения, переиграла простая банда, состоящая из отребья местного общества. Смутная же радость была от того, что он все-таки падет в бою против эльфийского Дома как воин, а не как эти из квартальной подворотни. Не ахти какая честь, но все-таки она есть, пусть и малая не различимая как крупица песка.

Наконец заговорил Папаша, явно все обдумав и взвешав.