На Тихой заставе

– Это когда люди в наряде, а обед оставляют, греют, ждут, когда они с наряда вернутся. Прошу, прошу!

Пришлось обедать второй раз. Потому что нельзя было смертельно обижать повара, он ведь тоже пограничник. Звали повара Паша Гусев. И что самое интересное, мы все съели, чем он нас угощал.

На НП

Погранзастава – это маленькая крепость. Она так построена, чтоб все подступы к ней хорошо просматривались. Здесь люди живут как на передовой в период затишья, – поют соловьи, кто-то спит, кто-то пулемет чистит, но через минуту... Через минуту враг может пойти в атаку, и поэтому наблюдатели безотрывно следят за тем, что происходит вокруг.

Мы были на берегу залива. Берег круто падал вниз, и там, внизу, тянулась узкая полоска песка. По этой полоске никто, кроме пограничников, не имел права ходить.

Залив... Другого берега и не видно. Сейчас не война. Сейчас мирное время. Но пограничники живут на самом краю советской земли, и они в ответе за то, чтоб никто без приглашения не смог ступить на нашу землю.

Мы стояли на наблюдательной вышке. Называлась она сокращенно НП. Нас туда пустили, потому что мы гости. У наблюдателя имелся мощный бинокль. Даже не бинокль, а специальное оптическое приспособление – посмотришь в него и каждую травинку увидишь рядом, каждую волну как бы насквозь просмотришь.

Я увидел далеко в море что-то черное.

– А, – сказал наблюдатель. Он даже в оптический прибор не посмотрел, ему достаточно было взглянуть на шкалу с градусами. Шкала была ориентирована по сторонам света.

– Семьдесят градусов... Бревно плывет. Кто-то упустил. Я его уже занес в журнал.

Оказывается, даже бревно, если оно плывет в море, берется на заметку.

– Что-нибудь было интересное? – спросил я.

– На соседнем участке, – сказал пограничник, – в прошлом году рыбаков прибило. Не нашинских, не советских. После шторма. Заставу подняли в ружье. Рыбаки машут, ветер их несет на скалы... Спасли их. Но суденышко пришлось проверить, произвести осмотр. Действительно, управление у них отказало, ничего подозрительного не обнаружили. Тихая у нас застава.

– Может быть, все-таки что-нибудь вспомните? – спросил я.

Настроение у меня было ужасным – что я мог написать в газете, если ничего на заставе не произошло интересного за все лето?

– Подождите, – вдруг сказал пограничник. Он прильнул к окулярам прибора. – Идет... Задержались на пятнадцать минут.

Он взял телефонную трубку и позвонил куда-то.

– Докладывает пост два, – сказал наблюдатель. – Появились, но с опозданием. Все в порядке.

– Что в порядке? – спросил я.

– На пирсе задержались.

– Кто?

– Да сейнер. За косой – рыбацкий колхоз.

– И вы каждый выход в море контролируете?

– Обязательно. У нас птица не пролетит, – сказал пограничник. – Все замечается. Если вот чайки полетели с залива в бухточку – жди ветра сильного. На соседнем участке был случай... Мальчишки сели в лодку без спроса. А тут погода начала портиться. Тревога. Спасли мальчишек.

– А... – сказал я грустно, – на соседнем участке шпиона, хоть самого захудаленького, не поймали? Очень он мне нужен.

– Зачем он вам? – спросил строго пограничник.

– Я бы написал... Книгу или сценарий для кино.

– Не было, – ответил пограничник. – Не слышал. Может, где-нибудь и пытались перейти границу, а у нас тихо. На соседнем участке в прошлом году один преступник пытался уплыть. Он ограбил сберкассу, сторожа порезал и хотел удрать от суда.

– Ну и как? – встрепенулись мы с Мишей. – Убежал? Была погоня? Расскажите...

– Ничего не было, – сказал пограничник. – Его еще у железной дороги задержали. Только он спрыгнул на ходу с товарного поезда, а тут ему: «Руки вверх!» Он даже и опомниться не успел.

– Да... – сказали мы с Мишей. – Интересно. Веселая жизнь на соседних участках. А вот за что лично вас, если вы никого не ловили, наградили значком «Отличный пограничник»?

– За службу, – ответил пограничник.

– Как вас зовут? – робко спросили мы.

– Фамилия Забиров. Я – сержант, – ответил он четко. – Служу второй год. После демобилизации хочу поступить в строительный институт. Девушка есть. Переписываемся. Родители живы. Переписываемся. Прошу спуститься вниз, потому что нужно колхозный сейнер проследить. Что-то они телепаются еле-еле.

И мы с Мишей Ширмой осторожно спустились с вышки на землю.

Наши разговоры

Сели мы с Мишей на крутой бережок, спустили ноги с кручи. Рядом лейтенант Геннадий Михайлович стоит. Слушает, что мы между собой говорим. А разговоры наши были невеселые.

– Был я на строительстве электростанции, – вспомнил с чувством Миша. – Сколько сюжетов отснял. Самосвалы в ряд. Главного инженера на объекте. Кадры получились! Видел?

– Видел, – отвечаю. – А я делал передачу по радио, записывал на магнитофон звуки леса. Зима, а мне про весну нужно писать. Старший лесник часа два свистел на все птичьи голоса. Великий мастер! Природу чувствовал, как мать ребенка чувствует. Талант у человека. Этой фонограммой радио года три пользовалось. Бесценная вещь! Такие трели высвистывал... Ему бы артистом быть.

– А у меня был случай... – это опять Миша вспомнил.