На службе у войны

14 сентября 2009 года, всего через несколько месяцев после столкновения двух спутников и в нескольких кварталах от того места, где за восемь лет и четыре дня до этого высились башни-близнецы Всемирного торгового центра, президент Барак Обама обратился с речью к воротилам Уолл-стрит по случаю первой годовщины краха Lehman Brothers, инвестиционной фирмы, банкротство которой часто называют спусковым крючком цепи финансовых крахов 2008–2009 годов. В то же самое утро Китай заложил первый камень в фундамент своего четвертого космического центра. Его предстояло построить на близком к экватору острове, широта которого должна была помочь использовать скорость вращения Земли при запуске космических кораблей, минимизируя за счет этого количество горючего и максимизируя полезную нагрузку. Строительство было окончено к концу 2014 года, задолго до момента, когда полностью закончилась застройка места, где стоял Всемирный торговый центр. Репортер Associated Press говорил о «больших космических амбициях» Китая и, представив впечатляющий перечень китайских достижений и планов в этой области, заключил: «Китай утверждает, что его космическая программа имеет исключительно мирные цели, хотя ее оборонная подоплека и разработка Пекином противоспутникового оружия уже заставили некоторых поставить это утверждение под вопрос».

То же самое можно было бы сказать и о подоплеке обильно финансируемых космических программ сверхдержав, противостоявших друг другу во времена холодной войны.

Будь он жив сегодня, знаменитый голландский астроном и математик XVII века Христиан Гюйгенс мог бы рассказать нам, как глупо было бы думать, что грандиозные космические проекты можно осуществить без мощной поддержки со стороны военных. Еще в 1690-х, когда он размышлял о возможности жизни на Марсе и на других известных тогда планетах, Гюйгенс задумывался и о том, как лучше стимулировать человеческую изобретательность. В тогдашнюю эпоху прибыль тоже была могучим стимулом для деятельности (хотя термин «капитализм» еще не придумали), а военный конфликт как побудительная причина творчества и вовсе был освящен благословением свыше:

Господь был столь сильно обрадован тем, что сотворил Землю… что сие смешение Дурных людей с Добрыми, равно как и последствия сочетания Злосчастия, Войн, Моровых Поветрий, Бедности и тому подобных скорбей, ниспосланы были нам с благою целью, а именно для того чтобы изострили мы наш Разум и усовершенствовали Изобретательность, вооружившись тем самым для неукоснительной обороны против наших Врагов.

Да, ведение войны требует правильно мыслить и способствует техническим нововведениям. Никакого противоречия. Но Гюйгенс идет дальше – он отмечает связь между отсутствием вооруженных конфликтов и интеллектуальным застоем:

И если бы Людям суждено было проводить всю свою Жизнь в ничем не омрачаемом непрерывном Мире и Довольстве, не страшась Бедности и не опасаясь Войны, нимало не сомневаюсь я, что их жизнь немногим была бы лучше, чем у бессмысленных Тварей, кои не имеют понятия о Достоинствах, позволяющих нам наслаждаться нашей Жизнью и извлекать из нее выгоду Нам следовало бы молиться о ниспослании нам чудесного Дара Письма, будь мы лишены его благотворного воздействия на нашу способность к Изобретению в искусстве Коммерции и Войны. Ибо именно этим занятиям обязаны мы тем, что обладаем Искусством Мореходства и Искусством Земледелия; и большинством тех Открытий, которые мы совершили; и почти всеми секретами экспериментального Знания^[1].

В общем, все просто: нет войны, значит, нет и интеллектуальной закваски. Рука об руку с торговлей, говорит Гюйгенс, война служит катализатором грамотности, любознательности, земледелия и развития наук.