На школьном дворе. Приключение не удалось

— А… а это в каком смысле — бестолковый и необязательный? — осторожно спросила Инна.

— А вот в каком смысле, — отчеканила Ядвига Михайловна. — Вчера перед обедом обещал, что зайдет ко мне сегодня утром, и вот уже скоро ужин, а он не изволит явиться.

Инне стало не по себе. Она догадалась, что перед ней человек не совсем нормальный. Но она не отступилась от своего намерения узнать у этой старухи хоть что-нибудь о директоре школы. Однако ей это не удалось. Ноздри Ядвиги Михайловны вдруг задергались, и она встала, опираясь на палку:

— Простите, уважаемая… Вы недавно ели чеснок? А может быть, даже и черемшу?

— Да… Извините… Черемшу… — пролепетала Инна и тоже встала.

Старуха медленно приближалась к ней. Подбородок ее подрагивал, и в такт этому подрагиванию постукивала палка.

— Прошу вас немедленно покинуть мой дом! Я не выношу этого запаха.

— Извините!… Я… я… конечно, уйду. — Инна повернулась и направилась к двери, а вслед ей послышалось громко и отчетливо:

— И позвольте вам заметить, уважаемая, что, наевшись черемши, чеснока или лука, с визитами не ходят!

Глава XXI

Пока Инна переживала все эти страсти, к крыльцу подошла Надя с кедровыми орешками в прозрачном мешочке. Ей, конечно, тут же сообщили, что приехала «эта самая», и поведали о том, что наврали про Акимыча, поведали о блестящем представлении дразнильщиков, а Томка, сильно приукрасив свою отвагу, рассказала, как она, чуть ли не с риском для жизни, приклеила изображение черепа к окну.

— Сейчас с Ядвигой Михайловной о чем-то толкует, — добавила тетя Валя. Побеседовать захотелось.

Наделив всех орешками, Надя села спиной к перилам, так, чтобы можно было смотреть на дверь в ожидании, когда появится «эта самая». Ждать пришлось лишь несколько секунд. Быстро сбежав по ступенькам, Инна, смущенно улыбаясь, обратилась к сидевшим на крыльце:

— Вы знаете… Она меня выгнала… Я в этом сама виновата: черемши наелась. Тетя Валя засмеялась.

— Да-а! Ядвига Михайловна у нас старушка нравная. Так давайте присаживайтесь, может, мы вам расскажем, что вас интересует.

Но Инна поблагодарила, сказав, что ее, должно быть, обедать ждут, и ушла. Она не прочь была побеседовать с тетей Валей, но не в присутствии Альбины, Демьяна и других ребят.

— По-моему, очень симпатичная дамочка, — сказала тетя Валя и снова заулыбалась. — А наш Данила Акимович не дурак. Вы глядите, без малого сорок лет прожил, и на всех ноль внимания, а тут приглядел себе — и красивая, и скромная, и, видать, образование есть.

Помолчали.

— Красивая-то красивая, — вздохнула Надя. — Только увезет она Акимыча, и школа без директора останется.

— Без директора школа не останется, другого назначат, — возразила тетя Валя. — А Даниле Акимовичу в самом деле пора свою личную жизнь устраивать. Мало он, что ли, на таких охламонов лет потратил, пора и своих детишек заводить.

— Ну, и пусть себе! — вдруг обиженно закричала Альбина. — Ну, и пусть уезжает себе, если ему какая-то личная жизнь дороже, чем школа. Единоличник! Это слово Альбина подслушала в разговоре отца с матерью и решила, что здесь оно придется весьма кстати.

В это время на пороге появилась Ядвига Михайловна.

— Добрый вечер! — сказала она.

— Добрый день, Ядвига Михайловна, — поправила ее тетя Валя. — Ведь мы с вами еще не обедали.

Ядвига Михайловна посмотрела на небо, подергала подбородком.

— Да. Действительно. Добрый день. — Бочком, опираясь на палку, она стала спускаться с крыльца. Ваня и Надя вскочили, чтобы помочь ей, но она отстранила их: — Не надо. Благодарю. Я сама. Я уж как-нибудь сама.

Когда Ядвига Михайловна спустилась, тетя Валя спросила ее, куда она идет. Ядвига Михайловна приостановилась, обернулась.

— Я на свою старую квартиру. Я там тарелку забыла. Это еще мамина тарелка. От старого сервиза дедушки осталась. Мама ею очень дорожила.

— Ядвига Михайловна, вас проводить? — предложила Надя.

— Благодарю! Я теперь в пространстве кое-как научилась ориентироваться. А вот со временем у меня что-то не получается. Путаю день с вечером, обед с ужином. Словом, не та уже голова.

И она пошла со двора, опираясь на палку, слегка опустив голову и улыбаясь каким-то своим мыслям. Все молча смотрели ей вслед, а когда она скрылась за углом, тетя Валя сказала:

— Вот так-то! Одна тарелочка осталась на память о родне. — Она сердито уставилась на Альбину и Демьяна, стоявших перед крыльцом. — А эти да еще тут некоторые, у которых солома в голове, такую же судьбу Даниле Акимовичу уготовили.

— Это почему — уготовили? — хмуро спросил Иванов.

Тетя Валя постукала себя пальцем по лбу.

— А ты сам сообразить не можешь? Разве пойдет она за Акимыча, когда про него такого наговорили?

И пьяница он, и не в своем уме, просто чудо, как его в директорах держут! Она первым же рейсом отсюда махнет.

— Ну и пусть, — сказала Надя. — Акимыч завтра другую найдет.

Это замечание так взъярило тетю Валю, что она приподнялась, но тут же снова села.

— Надежда! — почти закричала она. — Ну, вокруг тебя дети, ребята… Но ты-то, ты! Ты ведь без пяти минут невеста! Тебе бы уж пора разбираться!

— В чем разбираться? — буркнула Надя.