На шифре. Инсайдерская история криптовалютного бума

Виталик Бутерин был как семечко, которое занесло ветром далеко от дома и которое только пытается укорениться в новом окружении, но уже скоро найдет нужную для процветания почву. Его многие называют «инопланетянином» – что незнакомцы в сети, что близкие коллеги; кто с приязнью, а кто и нет. Виталик излучает неуклюжесть, заметную даже невооруженным глазом. Его отец – высокий и мускулистый, с круглым лицом и доброй улыбкой. Мать – голубоглазая и миниатюрная, с рыжими кудрями и полными щеками. Но Виталика будто до рождения пропустили через зеркало из комнаты смеха. Высокий и худой, с нелепой походкой. Нос острый, уши торчат, как будто чтобы лучше слышать, а подбородок устремлен куда-то далеко в будущее. Голубые глаза посажены так глубоко, что кажутся не столько окнами души, сколько уже самой душой, выглядывающей наружу, а макушка вытянута, словно подчеркивает размер заключенного под ней интеллекта.

Шла осень 2013 года, и он размышлял о том, что для себя называл «криптовалютой 2.0». В феврале 2011 года, когда ему было семнадцать, отец рассказал сыну о биткойне – новой валюте, неподконтрольной правительству или банкам. Сначала Виталик не обратил на нее внимания, решив, что это просто странная цифровая игрушка без особой ценности, хоть она и торговалась где-то за восемьдесят центов. Но пару месяцев спустя, наткнувшись на другое упоминание (в апреле стоимость поднялась сперва выше доллара, а потом и двух), он решил копнуть поглубже.

С тех пор он много писал о биткойне, брал в колледже академический отпуск, чтобы попутешествовать и пообщаться с представителями биткойн-сообщества, стал владельцем Bitcoin Magazine и фрилансил как разработчик криптовалюты. После нескольких месяцев в Европе и Израиле и недолгой остановки в Лас-Вегасе он попал в Сан-Франциско, где устроился на криптовалютную биржу Kraken и жил в квартире ее соучредителя и СЕО Джесси Пауэлла. Но ему не давали покоя проблемы, которые он видел в технологии блокчейна, на которой и работают криптовалюты вроде биткойна.

Биткойн создан для платежей. «Белая книга» биткойна называлась «Децентрализованная электронная денежная система». Теперь разработчики начинали понимать, что технологию, лежащую в основе биткойна, можно использовать и для создания децентрализованной системы доменных имен, и для более сложных контрактов – например ставок.

Проблема, как казалось Виталику, была в том, что каждый проект строит блокчейн всего под одну цель – как калькулятор для элементарной арифметики. Некоторые блокчейны были многофункциональными, наподобие швейцарских ножей. И все равно проигрывали, как только выходил новый блокчейн с функцией, которой не обладали прежние. Виталик не понимал, почему их не строят по подобию смартфонов, чтобы технология могла поддерживать любое приложение от любого разработчика, который мог бы выкладывать его для всех на платформе типа App Store.

Наконец Виталик, давний любитель долгих прогулок, отправился на несколько часов поблуждать по парку Президио. В той холмистой и лесистой зоне бывшей военной базы с невероятными видами на мост Золотые Ворота он и придумал, как сделать единый блокчейн с полным доступом ко всем функциям и создать децентрализованный компьютер, поддерживающий самые разные приложения. Он описал свою идею в «белой книге» и 27 ноября 2013 года – в тот же день, когда биткойн впервые преодолел рубеж в тысячу долларов, – разослал ее тринадцати друзьям.

Ему эта идея казалась логичным шагом в развитии блокчейнов, и он не понимал, почему до сих пор никто не воплотил в жизнь такую очевидную мысль – блокчейн, который не устареет в ближайшее время. Возможно, задумка из-за чего-то обречена изначально. Он представлял, как профессиональные криптографы прочитают его «белую книгу» и поставят его, девятнадцатилетнего, с двумя семестрами в колледже, на место. И его страхи не были безосновательными. Хотя Виталику и было невдомек, на биткойн-конференциях, где он представлял Bitcoin Magazine, некоторые программисты, когда он говорил, что заинтересован в технических вопросах, думали в ответ: «Ну да, еще что расскажешь» – и относились к нему как к «журналисту», которого «явно не могут интересовать реально крутые шутки». И все-таки он нажал на кнопку «отправить».