На Севере дальнем

— Таграт взял в жены Вияль? — спросил Мэнгылю. — И ты спокойно смотришь на их семейный очаг?

— Как смотрю я на их очаг, только мне известно, — зло усмехнулся Экэчо. — Сказать лишь могу, что я не уеду отсю­да, пока в очаге этом не поселится горе.

— Я знаю тебя. Ты действительно не уедешь отсюда, пока в очаге их не поселится горе. И я постараюсь помочь тебе.

Мэнгылю, оттолкнув веслом небольшую льдину, шедшую прямо на его байдару, заговорил снова:

— Духи послали мне встречу с тобой. Я шел сюда, чтобы увидеть тебя тайно. Ты не забыл, конечно, дорогу в ту нашу пещеру на берегу моря, в которой я раньше свои камлания [4]совершал? Поставь в ней небольшую ярангу. Здесь будет мой тайный очаг. Я буду привозить туда американские това­ры, а ты будешь оставлять там вымененные на эти товары шкуры песцов и лисиц. Понимаешь ли ты теперь, зачем я при­ехал сюда?.. Осторожнее будь. Самой старой, самой хитрой лисой будь, Экэчо. Тайное дело всегда осторожности требует...

Так Экэчо при первой же встрече с братом стал контрабан­дистом.

В двадцатые годы, когда еще американские шхуны могли безнаказанно подходить близко к Чукотскому берегу, встре­чался Экэчо с Мэнгылю и по два и по три раза в лето.

Но время шло. Экэчо все труднее и труднее было сбывать американские товары, в которых уже не нуждались ни охот­ники, ни оленеводы. А когда появились пограничники, встре­чи с братом стали очень опасными. Мэнгылю перестал посе­щать Чукотский берег...

И вот сейчас Экэчо ушел в море тайно, как вор, под по­кровом ночи. Слабый ветер гнал под парусом его байдару до­вольно быстро. Экэчо спешил. По зарубкам на палочке, кото­рые он начал делать с первым восходом солнца после поляр­ной ночи, ему было ясно, что брат его Мэнгылю тоже вышел в море.

Едва забрезжил рассвет, Экэчо стал поглядывать в би­нокль — искать сигнальный дым костра, который должен был зажечь Мэнгылю на своей байдаре. Но, кроме плавучих льдов, Экэчо ничего не видел.

Заря разгоралась. Вскоре из воды показался багровый край раскаленного солнечного диска.

На скуластом лице Экэчо, с узкими холодными глазами, с тяжелыми челюстями, с длинным, чуть приплюснутым на кон­це носом, была тревога. Высокий, костлявый, с неровно остри­женной головой, на макушке которой болталась тоненькая ко­сичка с вплетенной в нее красной засаленной тряпицей, он, ка­залось, весь превратился в зрение и слух. Временами Экэчо нет-нет да и посматривал на быстро растущее черное облако, надвигавшееся прямо на восходящее солнце.

Вскоре подул холодный северный ветер. Экэчо надвинул на голову малахай, взял в руки шест с железным наконечни­ком. Зоркие глаза его хорошо видели, что с севера к югу го­нит сплошную гряду тяжелых льдов.

«Плохо дело! Большие льды навстречу идут. Байдару раздавит», — подумал он, тревожно вглядываясь в горизонт.

А льды надвигались. Все чаще и чаще приходилось Экэчо пускать в ход свой длинный шест с железным наконечником.

«Зря поехал. Погибнуть можно», — думал он, все энергич­нее отталкивая надвигающиеся льдины.

Туча росла. Вскоре она закрыла все солнце. Черная с баг­ровыми просветами, она бурно клубилась, охватывая все большую и большую часть неба. Экэчо с суеверным страхом смотрел на нее, и чудилось ему, что он никогда еще в своей жизни не видел такой тучи.

—  Плохой знак. Погибну, однако... — прошептал он.

Встав на ноги, он с силой оттолкнулся багром от огромной льдины. И сразу же вторая льдина ударила байдару в корму. Послышался легкий треск. Экэчо быстро обернулся, осмотрел излом одного из ребер деревянного остова байдары.

«Назад! Домой!» — стучало в его мозгу.

А льды уплотнялись. Толкаясь друг о друга, они перевора­чивались, порой уходили в воду и с шумом опять вырывались на поверхность в самом неожиданном месте.

Заметив большое ледяное поле, Экэчо устремился к нему. Он уже не в силах был увертываться от ударов льда. В верх­ней части носа байдары лопнула кожа. Через мгновение по­явилось отверстие в корме. Вода хлынула в байдару.

Схватив винчестер и сумку с патронами, Экэчо выпрыгнул на льдину.

Несколько секунд он наблюдал, как перетирало его хрупкую байдару между тяжелыми жерновами огромных льдин. А когда обломки ее исчезли, он быстро осмотрелся вокруг и снова уставился с суеверным страхом на черные клубы туч, которые совсем закрыли солнце.

ЗА ЛЕДЯНОЙ ЧЕРТОЙ

Шаман Мэнгылю, выходивший в пролив для встречи с бра­том на моторном вельботе, принадлежащем самому мистеру Кэмби, вернулся домой ни с чем.

—  Наверное, побоялся Экэчо выйти далеко в пролив, — доложил он Кэмби. — А может быть, его льдами затерло. Очень много льдов в эти дии через пролив с запада на восток идет.

—  Скажи спасибо духам своим за то, что сам домой жи­вым вернулся, — отозвался Кэмби, тщательно осматривая ис­царапанный льдами вельбот. — Ранняя осень в этом году на­ступает, а быть может, даже не осень, а зима. Посмотри хо­рошо на небо.

Мэнгылю окинул усталым взглядом покрытое тучами небо и согласился:

— Тучи снеговые. Сегодня ночью, однако, большой снег упадет.