На путях преисподней

— Это само собой, — откликнулся Кедрин. — Но мне не дает покоя, что дух отца Уинетт, возможно, обречен на скитания в Нижних пределах, как дух Борса. Может быть, Герат знает, нельзя ли что-то сделать.

— Ашар неохотно расстается со своими игрушками, — осторожно заметил Браннок.

— Ты задумал опять вторгнуться в Нижние пределы? — спросил Тепшен. Его темные глаза пристально глядели на юношу.

— Возможно, — принц кивнул. — Все зависит от слов Герат. Если это необходимо для того, чтобы Дарр оказался в Пределах Госпожи…

— Ты даже не знаешь, где он, — промолвил Браннок.

— Конечно, — согласился Кедрин. — Но если…

— Это слишком опасно, — Тепшен не догадывался, что повторяет слова сестры Бетани. — Когда ты впервые отважился на это странствие, с тобой была Уинетт. Две части талисмана соединились. Ты сознаешь, что на этот раз под ударом окажутся король и королева? Что Королевства могут лишиться только что обретенных правителей?

— Поэтому ты и учредил совет? — спросил Браннок.

Кедрин покачал головой. Его рука коснулась голубого камня.

— Мысль о совете подсказал талисман. Другая идея пришла позднее. Я ждал, что камень снова подарит озарение, но ничего не вышло. Я пообещал Бетани, что во всем буду следовать советам Герат. И если она поддержит мой план и я отправлюсь в Нижние пределы — прошу вас, не покидайте Уинетт, как не покидали меня.

— Если ты отправишься в подобное путешествие, — твердо произнес Тепшен, — я последую за тобой.

— И я, — подхватил Браннок; правда, его голос прозвучал не столь решительно, а правая рука сделала охраняющий знак, принятый у белтреванцев.

— Нет, — Кедрин покачал головой, — об этом не может быть и речи. Я не уверен, что человек, не носящий талисмана, сможет там уцелеть. А вот о чем я вас прошу — так это охранять мою жену до тех пор, пока я не вернусь. Или не сгину… Во всяком случае, без согласия Герат я ничего не стану предпринимать.

— Такие дела нельзя делать в одиночку, — заметил Тепшен. — И принимать решения — тоже. Уинетт должна сказать свое слово.

— Нет! — страстно возразил Кедрин. — Уинетт не подает виду, но я знаю, как она переживает смерть отца. Я не хочу подавать надежд, которые могут не оправдаться. Или страхов, которые могут оказаться беспочвенными. Я связан обещанием слушаться Герат. Пока я не знаю ее мнения, не стоит беспокоить Уинетт. Поэтому, пожалуйста, ничего ей не говорите. И никому на свете.

Он глядел на друзей почти с отчаянием, пока сперва один, а потом другой не кивнул в знак согласия и не дал слова молчать. Тогда на лице Кедрина появилась улыбка.

— Может быть, все так и кончится разговорами. Но я хочу быть уверен.

— Что навело тебя на такую мысль? — спросил Тепшен. — Твое место среди живых, тебе нечего делать в чертогах смерти.

Кедрин пожал плечами, не зная, что ответить. Он не мог точно вспомнить. Во всяком случае, впервые обсуждая с Уинетт свою идею об учреждении совета, он еще об этом не думал. Не помышлял он об этом и тогда, когда Уинетт вспоминала отца и его последние минуты. Казалось, она приняла безвременную кончину Дарра сурово и холодно и не допускала даже мысли, что Посланец мог заточить его в Нижних пределах. Да и вообще она, как и Сестра Бетани, больше беспокоилась о живых, чем о мертвых. После победы над Тозом стремительный вихрь событий подхватил их обоих, но Уинетт уделяла внимание лишь тому, что касалось ее мужа. Когда Кедрин спросил, как она желает почтить память Дарра, Уинетт попросила лишь о простой поминальной службе, которую уже отслужила Бетани. После этого она ни разу не заговаривала о покойном, и Кедрину волей-неволей пришлось отказаться от разговоров о его участи.

Возможно, подобную мысль внушила ему Эшривель. Младшая дочь Дарра изливала свою скорбь в слезах и самообвинениях: она не могла простить себе, что, одурманенная любовным напитком, увлеклась Хаттимом Сетийяном. Уинетт и Кедрин пытались разубедить ее, но Эшривель была непреклонна. Она подвергла себя добровольному заключению и не покидала своих покоев даже после того, как Сестра Бетани именем Госпожи отпустила ей этот грех и присоединилась к уговорам молодоженов.

В конце концов, стремясь искупить свою вину, Эшривель пожелала удалиться в Эстреван и посвятить жизнь служению Госпоже. Возможно, именно при виде ее терзаний у Кедрина и зародился этот отчаянный план. Опять-таки, он не мог поручиться за истинность этого суждения. И на вопрос Тепшена он только пожал плечами.

— Может статься, никакого путешествия не будет, — сказал принц. — Сестра Герат посоветует мне что-то иное, и тогда весь наш спор становится бесплодным. Давайте просто все забудем, пока я не побеседовал со Старшей Сестрой, — он вновь улыбнулся, поставил кубок на стол и обвел взглядом покои. — И покинем это место хоть ненадолго. Я среди этой роскоши чувствую себя, как в клетке.

Кьо и Браннок вполне охотно приняли его предложение и через миг уже шагали за Кедрином по изгибам переходов.

— И куда мы направляемся? — осведомился Браннок, поправляя потертую кожаную перевязь. С его новым, с иголочки, щегольским платьем она смотрелась довольно странно.