На пути в Халеб

Вечером Исмар сидел с вожатым в большой пустой и гулкой комнате. Женщина подошла попозже, слегка припудренная, с ярко накрашенными губами и подведенными глазами. Она принесла бутылку красного вина и разложенные на доске ломти хлеба и сыра.

…Весь свой первый день в Марселе Исмар провел в кафе близ старого порта. В этом кафе было несколько помещений разной величины. В одних ели и пили, в других играли в карты и биллиард. Проститутки и их приятели шумно отмечали дружескую встречу, веселясь как на карнавале. Древний приморский город из давно ушедшей эпохи. Человек с попугаем на плече, облаченный в потертый черный костюм и шляпу с высокой тульей, серьезно и сосредоточенно показывал фокусы. Все вокруг казалось пропыленным и неопрятным, люди — жалкими и безденежными. Рядом с Исмаром сел человек, вынул из футляра гитару и заиграл. Склоненное лицо его почти совершенно скрылось за инструментом. В воздухе веранды заметались высокие резкие звуки. Какой-то официант в синем галстуке застыл с подносом и тряпкой в руках, не сводя глаз с музыканта. Тот время от времени вскидывал голову и бегло оглядывал зал. Мелодии были незнакомы Исмару, он даже не мог определить, какого они происхождения, однако принял их как сигнал. Музыкант явился, чтобы связать его с этим миром, пресыщенным необузданностью и мнимой свободой.

Окончив играть, гитарист положил инструмент на стул и беспомощно глянул на Исмара. В его глазах еще не потухли волнение и воля, которые он черпал в музыке. Исмар улыбнулся, гитарист склонился снова, почти касаясь головой струн.

— Выпейте со мной стаканчик, — предложил Исмар.

Музыкант бережно уложил гитару в футляр.

— Пива? — спросил он с каким-то странным акцентом.

— Что хотите. У меня денег хватит.

Две недели спустя, когда Камин вошел в кабинет Исмара Леви в компании «Аргос», тот спал — сидя, уронив голову на стол, рядом с чашками из-под кофе и двумя переполненными пепельницами.

Исмар принес для гостя термос с кофе, чистую чашку и два кубика сахара.

— Вы пейте, а я пока побреюсь.

Когда он вернулся, Камин спросил:

— Итак, вы устроились?

— Я подготовил материалы, чтобы вы могли сами обо всем судить.

Он рассказал о том, что можно зафрахтовать десять судов, описал каждое из них, называя на память имя владельца и запрошенную им цену. Он показал Камину папки с точными данными и рекомендовал купить судно «Хоран», построенное в 1923 году, поскольку на нем есть потайные закуты, о существовании которых невозможно заподозрить. Следует только провести вентиляцию и, таким образом, приспособить эти помещения для перевозки людей. Там можно спрятать от четырех до пяти сотен человек.

— Славно поработали, — сказал Камин.

— Только судно это дорогое.

— Вы-то сами нуждаетесь в деньгах?

— Нет.

— Я бы хотел взглянуть на корабль, — сказал Камин.

— Можно добраться до него на моторной лодке. Я знаю одного рыбака, у которого есть хорошая лодка.

— Вы знакомы с местными рыбаками?

— Знаю тут одну семью.

— Это хорошо. Полезно знать окружающих тебя людей. Только так и можно делать дело.

Окраина порта была безлюдна, солнце нагрело деревянные панели тротуаров. Две женщины развешивали на веревках белье. «Доброе утро», — сказали они, а Исмар в ответ приподнял шляпу. «Рыбак» уже встал. Он сидел во дворе своего домика и завтракал. К удивлению Исмара, он принял Камина приветливо, обращался к нему с подчеркнутым уважением и сунул ключи от моторки Исмару в карман с таким видом, точно тот попросил у него о какой-то ребяческой забаве.

— Глоток «паситиса»?

Исмар взглянул на Камина.

— Пошли, выпьем по стаканчику.

— Вот и отлично, — улыбнулся «рыбак».

Позднее Исмар признался Ханану, что, увидев его в роли «рыбака», представителя воровского мира, он пришел к мысли воспользоваться помощью тех, у кого свои, особые отношения с законом. Люди типа Корена или Камина никогда к подобным услугам не прибегали. Лишь крайне редко, в исключительных случаях, кто-нибудь в те, прежние дни связывался — испытывая неловкость и снедаемый недоверием — с кем-то из блатных и сразу же эти связи обрывал. Но Исмар и раньше обращался за помощью к хайфским контрабандистам и Абу Эднану. Возможно, он вновь, как в юности, испытал горечь или что-то похожее на былое разочарование в «Братьях Дины», а возможно, наоборот — удовлетворение от того, что к его мести примешивается еще и презрение.

Камину судно понравилось. Беседуя с Лассари, Исмар ощущал себя вполне комфортно в его сверкавшей золотом и мрамором гостиной, тесно заставленной тяжелой громоздкой мебелью. Столы были покрыты белыми прозрачными скатертями поверх плотных парчовых.

— Я хочу сделать все возможное. У меня есть загородная вилла — вы можете ею воспользоваться. У меня есть вместительный автомобиль…

— Вы очень щедры, господин Лассари, — холодно оборвал его Камин.

— Это огромная сумма…

— К кому же еще мы можем обратиться в трудный час, как не к главе марсельской общины? — возразил Камин. — Через месяц, ну, шесть недель мы вернем долг до последнего су.