На пути к Цусиме

Совсем иным было отношение правительства Порты к российской контрразведке. На протяжении всей своей командировки Тржецяк сталкивался с противодействием тайной полиции султана. Возложенное на него поручение он был вынужден осуществлять под угрозой «провала», а иногда и с риском для жизни, даже несмотря на то, что, согласно международным договорам, русские подданные в Турции в административном и судебном отношениях находились в ведении своего консула и не могли быть арестованы местной полицией без ведома последнего. «Полиция и общественное мнение враждебно к нам, и обстановка, в которой приходится работать, далеко не благоприятна […], — сообщал Тржецяк в первые же дни своей стамбульской жизни. — Город переполнен дворцовыми шпионами, и нам приходится очень их побаиваться»[292]. «У нас тут на улице по ночам постоянно режут, — жаловался он месяц спустя, — и нанять убийцу возможно по очень сходной цене». Такой убийца действительно был кем-то нанят, и в декабре 1904 г. в Тржецяка наулице стреляли из револьвера, но, к счастью, неудачно. Ко всему прочему осенью 1904 г. в Турции разразилась эпидемия черной оспы, которая унесла жизнь одного из русских наблюдательных агентов.

   24 февраля 1904 г. (по новому стилю) с документами на имя Мацумото Таро, корреспондента токийской газеты «Nichi-Nichi», Ижима покинул Вену и кружным путем, через Сербию, Болгарию и Румынию направился в Стамбул, куда прибыл 29 числа. Вскоре к нему присоединился его бывший сослуживец по одесскому консульству юный Мацумото Микиносукэ, который явился в Турцию под именем японского студента Танака Мики, также корреспондента одной из японских газет. Дотошные западные журналисты тут же зафиксировали их появление. «В Константинополе уже несколько дней пребывают два японца, выдающие себя за представителей самых уважаемых газет Японии, — писало 3(16) марта 1904 г. «Новое время», ссылаясь на корреспонденцию германской «Frankfurter Zeitung». — По их словам, они прибыли для изучения положения дел в Македонии»[293].

Но отнюдь не Македония в действительности интересовала японцев. Не откладывая, оба лжежурналиста тут же вошли в контакт с Накамура Кэндзиро, отставным лейтенантом японского флота. Этот Накамура, близкий родственник японского генерала, тяжело раненного под Порт–Артуром, легально жил в Турции с 1891 г., за эти годы вполне натурализовался, завел в Стамбуле торговое дело и, что самое главное, водил дружбу во дворце Абдул–Хамида II. Его торговля «японскими изделиями» шла в Константинополе из рук вон плохо, однако, по данным русской контрразведки, Накамура имел «значительный текущий счет в одном из местных банков». Все это вместе взятое говорило о том, что в Турции он находился не по своей воле, а выполнял секретное задание своего правительства. Ижима — «Мацумото» попытался использовать придворные связи Накамура, чтобы воздействовать на турецкое правительство в двух направлениях: во–первых, убедить султана в необходимости еще больше ужесточить позицию в отношении России и запретить проход через проливы ее не только военным, но и военно–транспортным судам[294], а во–вторых, склонить Турцию к скорейшему установлению дипломатических отношений с Японией. Однако правительство Порты не захотело портить отношений с Россией, и негласные переговоры, которые Накамура вел до середины октября 1904 г., кончились ничем. Таким образом, общеполитическая часть миссии Ижима в Османской империи провалилась, и в течение всей своей командировки в Стамбул он и его агентура были вынуждены по–прежнему действовать нелегально.

Зато свою первую и главную, чисто разведывательную, задачу Ижима в значительной степени выполнить удалось. Английский поверенный в делах в Стамбуле информировал бывшего японского консула об условиях, на которых Турция согласилась пропустить через свою территорию российские суда, а также об оговоренном времени их прохода. Сведения о самих этих кораблях Ижима получил от своих агентов в Одессе, а наблюдение за их прохождением через Босфор и Дарданеллы организовал с помощью все того же Накамура, а также другого отуреченного японского «торговца», отставного офицера Торадзиро Ямада. Осенью 1904 г. возникла опасность, что Ижима- «Мацумото» будет раскрыт русской контрразведкой, и в октябре Макино отозвал его в Вену. Однако созданная им агентура продолжала функционировать, и Токио, хотя и с некоторым опозданием и не вполне точно, но все-таки был информирован о проходе через проливы российских судов.