На пути к Основанию

КЛЕОН I – …Несмотря на многочисленные восхваления в адрес последнего из Императоров, во времена правления которого в Первой Галактической Империи имело место довольно значительное объединение миров и столь же значительное их процветание, двадцатипятилетнее правление Клеона I знаменовалось непрерывным упадком. Это никак нельзя рассматривать как его непосредственную вину, поскольку упадок Империи зависел от таких политических и экономических факторов, с которыми справиться было не под силу никому в то время. Императору удалось подобрать себе в помощники исключительно удачные кандидатуры – его премьер-министрами были Эдо Демерзель, а за ним – Хари Селдон, в способность которого разработать психоисторию Император никогда не терял веры. Клеон и Селдон как главные объекты подпольной деятельности джоранумитов, пребывавшей в состоянии агонии…

Галактическая энциклопедия

1

Мандель Грубер был счастливым человеком. По крайней мере, такое впечатление он производил на Селдона. Прервав свой утренний моцион по саду, Селдон с любопытством наблюдал за Грубером.

На вид Груберу было под сорок. Ему так часто приходилось наклоняться – именно наклоняться, а не кланяться, – что он стал сутуловат. Лицо у Грубера было симпатичное, всегда гладко выбритое, розовую лысину едва покрывали жиденькие светлые волосы. Тихонько насвистывая, он склонился над кустом, осматривая листочки – не появились ли на них вредители.

Но Грубер, конечно же, не был главным дворцовым садовником. Главный садовник – большая шишка – почти все время проводил в своем кабинете в грандиозном дворцовом здании, и под его началом трудилась целая армия подчиненных – мужчин и женщин. Как ни странно, главный садовник совершал инспекционный обход дворцовой территории не чаще двух раз в году.

А Грубер был одним из его подчиненных. Должность его, насколько знал Селдон, именовалась «садовник первой категории», и зарабатывать ее ему пришлось целых тридцать лет, трудясь верой и правдой.

Остановившись на ровной садовой дорожке, усыпанной мелким гравием, Селдон окликнул садовника:

– Отличный нынче денек, верно, Грубер?

Грубер оглянулся и улыбнулся.

– Да, господин премьер-министр, славный денек. А ведь жалко тех, кто в такой денек в четырех стенах томится.

– Вроде меня?

– Не то, чтобы вроде вас, господин премьер-министр… просто от души жалко, когда… Ну, вы вот погуляете, подышите – и на целый день во дворец, верно? Как же вас не жалеть? Выходит, я счастливее вас буду?

– Спасибо вам за сочувствие, Грубер, но ведь вы же знаете, что на Тренторе сорок миллиардов людей живет под куполами. Вам их всех тоже жалко?

– А как же! Я-то судьбе благодарен за то, что я здесь, а не там. Нас ведь так мало – таких, кому суждено трудиться на вольном воздухе. Считайте, мне здорово повезло.

– Но ведь погода не всегда такая замечательная?

– Это верно. И мне приходится вкалывать и под ливнем, и когда ветрище до костей пробирает. Только, знаете, нет плохой погоды, есть плохая одежда. Да вы поглядите… – Грубер раскинул руки, как будто хотел обнять весь дворцовый парк. – Поглядите, сколько у меня тут друзей – деревья, трава, зверюшки, жучки. Работы всегда хватает, не соскучишься. Ведь надо все в порядке держать. Планировка там, и все такое… А вы, господин премьер-министр, видали хоть раз планировку парка?

– Да ведь я, вроде бы, и сейчас ее вижу или нет?

– Э, нет, я не про это. Это надо сверху, с птичьего полета, так сказать. Только тогда поймешь, каково тут все на самом деле. Парк-то был разбит по проекту Тэппера Сэвенда лет сто назад, если не больше, и с тех пор тут ничего не меняли. Тэппер был одним из самых лучших специалистов по озеленению, и ведь мой земляк, кстати говоря.

– С Анакреона, стало быть?

– Точно. Далекая планета на задворках Галактики. Там, знаете, до сих пор есть места, где не ступала нога человека. Живи-поживай… А сюда я попал зеленым мальчишкой – считайте, молоко на губах не обсохло. Тогда нынешний главный садовник тоже был совсем молоденький, только-только на должность заступил, еще при прежнем Императоре. Ну а теперь, конечно, то и дело разговоры заходят – давайте, дескать, все тут переделаем, перекроим…

Грубер глубоко вздохнул и покачал головой.