На пустом месте

И так далее, пока все саго не будет сделано. Это и есть социальный реализм в самом чистом его выражении. Чуть только человек научится смотреть в небо, он перестает ограничиваться бытом и начинает выдумывать, фантазировать, измышлять – и литература, ясное дело, движется не к унылому бытописательству, а прочь от него, ко все более смелому вымыслу, к фантастике, притче и легенде. Движение – в том, что от легенды о прошлом (которое все-таки уже было) литература переходит к легенде о будущем, то есть именно к строительству великих национальных проектов, к утопиям и антиутопиям, мечтам и предупреждениям. Гоголь сумел выстроить утопию сельскую, воинскую, городскую – но не русскую: в России у него все почему-то выворачивало на страшную, ночную сказку. И всюду был этот образ неотрывных, требовательных, насквозь пронзающих глаз. «Чего ты хочешь от меня?!» – «Выдумай меня!» – «Не могу».