На последней странице

— Вот именно, — огорченно вздохнул Стекольников. — Наш лучший аспирант Алферов за полчаса взглядом еле-еле спичку на считанные миллиметры передвигает, а у вас стулья под куполом летают, чемоданы к зрителям на колени прыгают… Я понимаю, конечно, что все у вас напичкано электроникой, действуют сильнейшие электромагнитные поля и прочие технические штучки… словом, фокусы. Но нам-то от этого не легче! Нам смету на эксперименты не утверждают да еще смеются над нами… Вы, говорят, лучше Гардина пригласите, чем чепухой заниматься! Ужас… — Стекольников суетливо расстегнул старенький портфель и, достав толстую папку, перевязанную бечевкой, положил на стол и прихлопнул ладонью. — Здесь расчеты и результаты экспериментов. Пусть у нас миллиметры, но зато это научно обоснованный результат. Научный факт, если хотите…

— Ну а от меня что требуется? — нетерпеливо спросил Гардин, порядком уставший от этого поклонника телекинеза.

— Уберите из программы трюки с передвижением предметов! — с мольбой произнес Стекольников, комкая в руке платок. — Ну… хотя бы на время, пока смету нам не утвердят…

— Вы с ума сошли! — перебил Гардин. — Убрать из программы самый лучший номер?

— Уберите эти ваши трюки, — нудно тянул Стекольников. — Вы талантливый человек, еще что-нибудь придумаете… Другое.

— Нет. — Гардин встал, давая понять, что разговор окончен.

— Но все же знают, что это только фокусы… Дайте возможность институту работать.

— Я никому не мешаю. И потом, мне кажется, что ваши эксперименты недостаточно продуманны…

— Пусть мы оперируем миллиметрами, но зато честно. У наших аспирантов нет ни компьютеров, ни электромагнитов под полом, ни технического образования! — Стекольников вскочил со стула, безмолвно шевеля белыми губами, потом махнул рукой и выбежал из комнаты.

— Товарищ Стекольников! Федор Афанасьевич! — Гардин выглянул в коридор. — Постойте.

Ответом был громкий удар двери, ведущей в большое фойе.

— Рассеянный, как все ученые! — усмехнулся артист и посмотрел на забытую Стекольниковым папку. Под его взглядом большая толстая папка медленно поползла по столу, потом поднялась в воздух и, хлопнув хвостиками бечевки, вылетела в открытую форточку.

Г. Уилсон, американский писатель Клякса

Фантастический рассказ

Когда Реджинальд Арчер впервые увидел ее, она была совершенна по простоте. И выглядела так:

Просто клякса. Черная, немного неправильная. Как видите, обычная, непритязательная клякса.

Она располагалась на ослепительно белой скатерти, устилавшей обеденный стол, в трех с половиной дюймах от подставки для яйца.

Реджинальд Арчер нахмурился. В свои сорок три года он был холостяком и гордился безукоризненно поставленным хозяйством. Такая вещь, как черная клякса на скатерти, вызывала у него крайнее неудовольствие. Он позвонил дворецкому Фоксу.

Слуга вошел и, увидев хмурое лицо хозяина, с опаской приблизился. Он откашлялся, слегка поклонился и, проследив направление тонкого указующего перста хозяина, осмотрел кляксу.

— Что, — произнес Арчер, — это здесь делает?

Фокс вынужден был признать, что не имеет ни малейшего представления о природе происхождения и целях пребывания кляксы, и гарантировал ее немедленное и бесповоротное уничтожение.

Арчер встал, оставив недоеденное яйцо, и удалился из комнаты.

Каждое утро Реджинальд Арчер уединялся в кабинете, где разбирался с накопившейся корреспонденцией и текущими делами. Его подход к этому занятию, как и ко всему пррчему, был скрупулезен до ритуальности. Он сел за письменный стол, прекрасное творение из красного дерева, и протянул руку за аккуратно сложенной корреспонденцией, когда на зеленом сукне стола увидел:

Он побледнел и снова вызвал дворецкого. Достопочтенный Фокс явился, однако с опозданием, и лицо его выражало явное недоумение.

— Та клякса, сэр… — начал Фокс, но Арчер перебил его.

— Что это? — осведомился он, указывая на оскорбительный феномен.

Фокс растерянно уставился на стол.

— Не знаю, сэр, — признался он. — Никогда не видел ничего подобного.

— Я тоже, — изрек Арчер. — И впредь видеть не желаю.

Фокс осторожно вытащил сукно из кожаных углов, прижимающих его к столу, и стал аккуратно складывать. Тут только Арчер обратил внимание на странное выражение лица престарелого слуги и вспомнил неоконченную фразу Фокса.

— Что вы мне хотели сообщить? — спросил он.

Дворецкий взглянул на него и после минутного колебания произнес:

— Та клякса, сэр… на скатерти… я хотел взглянуть на нее после того, как вы вышли, и я не понимаю, как это может быть, сэр, но… она исчезла!

— Исчезла? — переспросил Арчер.

Дворецкий кинул взгляд на сукно, которое держал в руке, и ошеломленно замер.

— И эта тоже, сэр! — выдохнул он и продемонстрировал девственную чистоту сукна.

Осознав, что происходит нечто из ряда вон выходящее, Арчер задумчиво уставился перед собой. Взгляд его неожиданно застыл.

— Посмотрите, Фокс, — неестественно спокойным голосом произнес Арчер. — Вот сюда, на стену.

Там, на обоях, прямо над картиной с морским пейзажем, находилась:

Арчер поднялся, и они вдвоем пересекли комнату.