На пороге иных миров

— Вот оно, — воскликнул Мика, а Ненни-Ро от полноты чувств гулко шмякнула по полу хвостом. На экране появилась моя рука, мелькнула часть скулы и плывущая в невесомости русая шевелюра, втягивающий псевдоподии Клякс, и на этом картинка замерла. — Место находки мы определили.

Рядом, на развёрнутой картосхеме Изнанки замигала маленькая красная точка.

— И что нам это даёт?

Мика пожал плечами, дракониха в задумчивости наклонила голову влево и чуть шевельнула лапой. Картинка поимки Клякса разделилась на несколько фрагментов, каждый из которых начал укрупняться, а отдельные детали становиться всё чётче и чётче. До определённого предела. До той степени, до которой хватило чувствительности камеры встроенной в мой браслет-напульсник. Никто не знал, что именно мы ищем, но все усердно вглядывались в картинки, ища любую неправильность. Первой повезло её обнаружить Ненни-Ро (оно и понятно, она намного лучше нас знала, как Изнанка устроена в норме), а потому небольшие участки затемнения, то и дело встречающиеся на стенах, сразу привлекли её внимание. К сожалению, укрупнить картинку достаточно для того, чтобы рассмотреть, что оно такое, у нас не получилось и осталось только выдвигать предположения, чем это вообще может быть.

— Плесень, — ляпнула я, первое, что пришло в голову.

— Не может быть, — с ходу отмёл предположение Мика. — Там постоянно поддерживается почти полная стерильность. Это я тебе заявляю со всей ответственностью, как человек периодически проводивший сан. инспекцию на земной станции.

Мы дружно глянули на Ненни-Ро — та замахала на нас лапами:

— У меня вообще нет никаких предположений, кроме того, что по каким-то причинам начал портиться сам материал кожуха прибора. Но это предположение ещё более нереальное, чем вариант с плесенью.

— Дефект записи, — после минутного раздумья выдал Мика. — И чтобы опровергнуть эту гипотезу, нужно провести анализ изображений, снятых с разных ракурсов. Давай-ка, подвигаем картинку назад-вперёд. И заодно уже, — он оценивающе глянул на Ненни-Ро, — если я что-то понимаю в этой жизни, у тебя должны быть какие-то средства слежения за Изнанкой. Как на счёт послать и посмотреть?

— Умник, — клыкасто ухмыльнулась дракониха, — уже давно послала. Результаты появятся через час-полтора.

— Да? — ничуть не смутился мой доктор. — Тогда пока будем работать с тем, что есть.

И бодро зашевелил пальцами, напрямую работая с голографическими проекциями. Обычно такой фокус можно провернуть только находясь в виртуальности, но в драконьем рабочем пространстве, которое они для себя организуют, становится возможным многое. Если ты, конечно, сумеешь воспользоваться предоставленными возможностями. Мика, по всей видимости, кое-что умел. Нахватался по верхам во время наших прошлых визитов ещё в Пещеру Отшельника. И пусть к старому дракону он по-прежнему относился инстинктивно-настороженно, молодёжь в лице Ненни-Ро, не вызывала даже подсознательного неприятия. Льщу себя надеждой, что это сказалось моё благотворное влияние. А, впрочем, не будем задаваться. И мне есть, за что сказать ему спасибо. Хотя бы за то, что помог изжить детские комплексы, примириться с собственной геноформой, безусловно декоративной, но не слишком сильно расширяющей человеческие возможности. Как, например, у Мика. Это с виду он человек как человек, только уши длиннющие, заячьи, а на самом деле мастера геномодификаторы немало заложили дополнительных возможностей в его тело.

Завидовать — вредно и вообще нехорошо, одёрнула я себя и переключилась на размышления о том, всегда ли в стабильных парах две личности настолько дополняют друг друга как мы с Миком? Как паззл, состоящий из двух идеально подогнанных друг к другу половинок. Или это признак какого-то другого типа взаимоотношений. Почему я ни разу этим не поинтересовалась во время задушевных бесед с родителями? Кстати. Я остановилась, держа в руках уже наполненный заварочный чайник (во время размышлений автоматически начала сооружать чайный стол). Когда я с родными в последний раз связывалась? Кажется, отписалась один раз сразу после прибытия на новое место работы и на время забыла о существовании всего остального мира за пределами станции. Надо позвонить, если связь будет, или опять отписаться.

— Это абсолютно точно не дефект записи, — Мика ловко вынул у меня из рук чашку, которую я наполнила для себя, отхлебнул горячего, терпковатого напитка, прижмурился. — Железно. Хоть в суде в качестве доказательства выставляй.

Уголки рта Ненни-Ро уныло обвисли. Отодвинув свою чашку, она подошла к висящим в воздухе голограммам и уставилась на них долгим взглядом. Как будто хотела не то высмотреть что-то ещё, не то заставить их исчезнуть. Мы с Миком обменялись вопросительными взглядами, прежде чем он рискнул прервать затянувшуюся паузу:

— И чего вдруг ты так расстроилась? — Ненни-Ро, не оборачиваясь, отмахнулась от нас хвостом. Даже спина её, кажется, выражала неудовольствие. — Ну, нашли ещё одну непонятку, тоже мне, трагедия!