На полголовы впереди

Отель мне действительно вполне подошел. Мне дали небольшой уютный люкс, и я тут же позвонил Биллу Бодлеру по номеру, который мне сообщили в Лондоне. Он, к моему удивлению, сразу же взял трубку сам и сказал: да, он получил по телексу подтверждение, что я вылетел. У него был низкий бас, звучный даже по телефону, и мягкий канадский акцент.

Он спросил, где я буду через час, и сказал, что зайдет ко мне поговорить о нашем деле. Судя по тому, как осторожно он подбирал выражения, он был не один и явно не хотел, чтобы было понятно, о чем идет речь. Все точь-в-точь, как дома, подумал я с удовольствием, достал из чемодана кое-какие вещи, смыл в душе дорожную пыль и стал ждать дальнейших событий.

За окном оранжевый осенний закат ненадолго залил мерцающим золотом зеленые медные кровли башенок, украшавших правительственные здания. Глядя на них, я подумал о том, как мне понравился этот прекрасный город в прошлый раз, когда я здесь побывал. Меня охватило ощущение безмятежного покоя и довольства, о котором я потом несколько раз вспоминал.

Билл Бодлер пришел, когда небо уже потемнело и я включил свет. Удивленно подняв одну бровь, он оглядел номер:

– Я рад, что старик Вэл оплатил вам номер, подобающий богатому молодому лошаднику.

Я улыбнулся, но объяснять ничего не стал. Как только я открыл ему дверь, он, пожимая мне руку, окинул меня быстрым, пронизывающим взглядом человека, который привык мгновенно оценивать незнакомцев и этого от них ничуть не скрывает. Он был некрасив, но определенно симпатичен – крепкий мужчина намного моложе генерала, лет сорока, с рыжеватыми волосами, светло-голубыми глазами и белой кожей, испещренной рубцами от давних угрей. Мне пришло в голову, что достаточно лишь один раз увидеть это лицо, чтобы его запомнить.

На нем был темно-серый костюм, кремовая рубашка и красный галстук, который совершенно не шел к его волосам, и я подумал: либо он дальтоник, либо просто ему так нравится.

Он сразу прошел в дальний угол гостиной, уселся в кресло радом с телефоном и взял трубку.

– Отдел обслуживания? – произнес он. – Пожалуйста, пришлите сюда поскорее бутылку водки и... э-э-э?

Он взглянул на меня, вопросительно подняв брови.

– Вина, – сказал я. – Красного. Лучше всего бордо.

Билл Бодлер повторил мои слова, назвал предельную цену и положил трубку.

– Можете сказать, чтобы стоимость выпивки включили в ваши дорожные расходы, я подпишу, – сказал он. – Вам ведь оплачивают расходы?

– В Англии – да.

– Ну, пусть оплачивают и здесь. Как вы рассчитываетесь в отелях?

– По кредитной карточке. Своей собственной.

– У вас так принято? Ну, неважно. Представьте мне все счета, когда их оплатите, и отчет о расходах, и мы с Вэлом это уладим.

– Спасибо.

Вэла хватит удар, подумал я, но потом решил, что, пожалуй, нет. Он заплатит мне ровно столько, сколько было условлено, тут надо отдать ему должное.

– Садитесь, – сказал Билл Бодлер, и я сел в кресло напротив него, положив ногу на ногу. От центрального отопления в номере было непривычно жарко, и я снял пиджак. Он некоторое время разглядывал меня, с видимым сомнением нахмурив лоб.

– Сколько вам лет? – спросил он вдруг.

– Двадцать девять.

– Вэл сказал, что у вас большой опыт.

Это был не совсем вопрос и не проявление недоверия.

– Я проработал с ним три года.

– Он сказал, что вы будете выглядеть как надо. Так оно и есть. Впрочем, в его голосе прозвучало не столько удовлетворение, сколько недоумение. – Вы так элегантны... Пожалуй, я ожидал чего-то другого.

– Если бы вы увидели меня на дешевых местах на ипподроме, – ответил я, – вы бы тоже подумали, что я провел там всю жизнь.

На его лице промелькнула едва заметная улыбка.

– Ну хорошо. Допустим. Так вот, я принес вам множество разных бумаг.

Он взглянул на большой конверт, который положил на стол радом с телефоном.

– Все подробности про поезд и про кое-кого из тех, кто на нем поедет, и все про лошадей и про то, как они будут устроены. Это грандиозная затея.

Всем пришлось немало потрудиться. И очень важно, чтобы все от начала до конца выглядело прилично, солидно и безупречно. Мы надеемся, что после этого весь мир будет больше знать о канадском скаковом спорте. Хотя мы, конечно, попадем в мировую прессу в июне или июле, когда будем разыгрывать Приз королевы, но мы хотим привлечь больше лошадей из других стран. Мы хотим занять свое место на скаковой карте мира. Канада – огромная страна. Мы хотим играть по возможности важную роль в международном скаковом спорте.

– Да, понимаю, – сказал я и после некоторого колебания спросил:

–У вас этим занимается какая-то рекламная фирма?

– Что? Почему вы об этом спросили? Да, занимается. А какое это имеет значение?

– Да, в общем, никакого. Они отправляют в эту поездку своего представителя?

– Чтобы свести к минимуму нежелательные инциденты? Нет, если только не... – Он умолк и повторил про себя то, что только что сказал. – Черт, я уже перешел на их жаргон. Надо следить за собой. Это легче всего – повторять то, что они говорят.