На пол-листа

Вы видели, как не спеша сносят старые здания, не отвечающие нынешним представлениям о комфорте? Когда уже сняли крышу, уже выбиты стекла в бездонных глазницах окон и вдруг рушится фасадная стена, обнажая для нас то, что не принято видеть чужим. Срывается покров с тех комнат, которые ещё вчера были пропитаны жизнью, каждая в своём цвете, подобранном заботливой рукой ушедших, безутешных хозяев. Вы слышите беззвучные голоса из этих брошенных сот человечества? Застывшее дыхание жизни из глубины места, где любили, рыдали, где рождались, взрослели и умирали, куда мечтали вернуться, замерзая в мерзлом окопе. Где жутковатая история, писалась трещинками на неухоженной штукатурке. Я не могу оторвать взгляда от этих недобитых домов, видя то, на что очевидно не имею право – затухающее сердцебиение чужой жизнь, в которую меня никто не звал. Но нет сил отвести взгляд. Ещё видны следы от фотографий и стоит брошенная детская кроватка, ещё висит на петлях опрятная кухонная дверь, но бульдозер уже врезал свой нож в фундамент, дом содрогнулся и понял, - всё. Мы вдыхаем жизнь в то место которое обживаем, чтобы затем, наша оболочка, оживляла нас своими воспоминаниями и тем, что называется огнем жизни, впитанном в каждом предмете, стоящем на своём месте, в текущем годами кране или скрипучем паркете, который так и не поменяем ни как, потому что нельзя его менять, он стал старым другом, как старый пес, которого не возможно отдать за нового щенка, каким бы породистым он ни был. Потому что в этой собаке, в этих стенах, - биение нашего сердца, наше дыхание, отпечатки наших пальцев, вся наша жизнь. Мы слишком огрубели, убивая старые дома, выстраивая на их трупах вульгарные муравейники многоквартирок… Однажды я был в поразительном немецком городе Wernigerode, Вы тоже видели его, потому что там снимали фильм с Янковским про Мюнхгаузена, Но я не про циклопический замок на холме, а про дома на ратушной площади и узких улочках кукольного городка, на которых стояли даты постройки 14 и 15 век и в них жили люди, современные люди, смотрящие в маленькие средневековые окна и открывающие маленькие двери, из которых очевидно должны выбегать гномы и Белоснежки. Зачем мы так с тем, что и есть наша личная Родина, с тем местом, где мама кормила вас грудью и где умер ваш Отец. Зачем нам весь этот пластмассовый мир, когда есть мир, пронизанный иглами наших воспоминаний, то есть самой жизнью, где слышится стук сердец тех, кто был тут до нас? Каждый народ определяется своим отношением к своим старикам и памятникам. Франция осудила Наполеона и он умер в заточении. Но ни один из его памятников не был уничтожен. А «мы» уничтожаем до основания и затем все, что напоминает о вчерашнем дне и великой истории моего Народа, чтобы новые хозяева были уверены, - до них, мы «ели руками и ходили босиком». Помните, все, что связывает нас с теми, кто вдохнул в нас огонек нашей жизни - бесценно, их следы ещё горят на разноцветных стенах убиваемых домов, а их кости лежат в этой Земле, делая ее нашей, по праву этих костей! И быть тому от ныне и до века!…

Хозяин? Нет, всего лишь арендатор