На плахе Таганки

Теперь я, кажется, дошел. Ситуация взаимоотношений между Любимовым и Губенко-»Годуновым» была в 1982 г. резко другая. Тогда Любимов никак не мог его повернуть на человека, роль в смысле. Он его не устраивал во многом как исполнитель. А в этот его приезд я дивился, что он его так стал щадить, весь запал выпуская в меня...

День отлета Ирбиса и меня на Камчатку. Потихоньку собирается чемодан, дорожная кладь и пр. Укладываются рукописи — удастся ли сделать хотя бы то, что начато было в Венгрии.

Самолет. Я принял димедрол, но слышен запах пищи — на то был и расчет. Благодаря Ю. В. Яковлеву мы летим втроем, со Штоколовым. Яковлев замерз. Не простудиться бы на свежем воздухе в самолете. Проболтали с Ю. В. — до чего он приятный человек и собеседник. Хотел написать письмо, но не собрался с мыслями, да и темно было. Остался час, Яковлев читает сценарий. Рассказал, что Галя Пашкова сильно кололась последнее время.

— Мы камчадалы... Двадцать один год живем.

— Как вы там живете?!

— Прижились...

Хороший ответ, хорошее слово. А у моря не понравилось. Фурман и Анисимов летят спецрейсом, спецсамолетом. Почему-то их рейс считается основным. Как бы они не опоздали.

26 августа 1988 г. Пятница

Нет, это черт знает что! Деньги мы уже получили, и не маленькие. Но не станем обольщаться, надо эти 34 штуки отпахать качественно, но голос сохранить.

В прекрасной компании я оказался — Штоколов, Яковлев. Боже мой! Моя скромная персона теряется среди мастерства и любви народной к этим двум. В Волгограде, может, и пожалеет меня редактор, но центральная печать может ударить по мне с удовольствием: сторонники Любимова — за Эфроса, поклонники Эфроса — за триумф и белого коня Любимова. Но самому надо сидеть тихо-тихо и не принимать никаких решений. Не писать в газеты и не читать их.

— Будет непростительно, Юрий Васильевич, если мы не искупаемся в гейзерах, не сфотографируемся, не поднимемся к вулканам. Неужели мы только и будем говорить об икре, лососях и пр. Мы погибнем в этом меркантильном окружении!

Ну вот и второй день прошел, опять я набираю Москву, и опять она не ответила. Вплоть до того, что загадал: кто из них первой позвонит, с той и буду жить.

27 августа 1988 г. Суббота

Однако надо думать о прозе и помнить, что Распутину «очень жаль», что он видит ее редко.

28 августа 1988 г. Воскресенье

Елизово. Второй день по пять концертов. Вчера выдержал. Да поможет нам Бог! Ни писать, ни читать в закулисье невозможно. Все разговоры про икру и баб.

Алексей Мокроусов — замечательный 22-летний корреспондент. Долго мы с ним говорили, спросил, почему я вожу с собой Петрова-Водкина. Правду я ему не сказал. Дал дневниковые записи о Высоцком, это произвело на него ошеломляющее впечатление.

Ездили на Паратунку — термальные источники, три бассейна.

1 сентября 1988 г. Четверг. День знаний

Видел во сне Горбачева, в украинской косоворотке, с галстуком на голой шее. К чему бы это?

Икра очень пригодится Тамаре, если она соберется в Польшу. Да и просто банок пять Евгении подарить замечательно было бы, окажись она только здесь. Вот и получается, что 60 банок — это не так уж и много.

Написал Денису и Адамсону. Денису послал рассказ летописца о Борисе и Глебе. Написал: «Я хочу, чтобы у вас с Сережей была дружина сыновей и хор дочерей». Мысль же тайная была следующая. У Владимира были сыновья от трех жен. Ярослав изгнал Святополка, который погубил его братьев Бориса и Глеба, а последние были по матери Ярославу не кровные, мать у них была болгарка, а не Рогнеда. Так и Денис с Сережей — братья по отцу и защищать друг друга должны, и родства держаться, и крепить его. Такая тайная мысль об укреплении рода золотухинского. Не будет большим открытием сказать, что, если и от третьей матери родится сын, он будет принят в дружину. Эта информация для Тамары. От дневников ее теперь не оторвать все равно, пусть пытает себя, мучает моими фантазиями, коль такая любопытная и не смиренная.

2 сентября 1988 г. Пятница

В книжном магазине стоит огромный кирпич — «Дневники» Н. Д. Мордвинова. Перелистал, посмотрел. Кому это интересно? Кто его помнит? Кто знает? Зачем он это писал?! Для души, для работы, душа у него трудилась, это правда. Но вот стоит этот исповедальный «кирпич», и я думаю... И мой «кирпич» когда-нибудь вот так встанет на какой-нибудь полке, в далекой, заброшенной Богом дыре. И снова всплывает зацепка: в моем «кирпиче» нет-нет да и промелькнет имя Высоцкого, и уж ради этого «кирпич» мой какой-нибудь чудак купит для своей библиотеки. Будет искать дорогие имена.

5 сентября 1988 г. Понедельник. Самолет!

Ну мыслимое ли дело — шесть тысяч триста семьдесят пять рублей везу я чистыми. И еще икры 61 банка, 10 банок чавычи, 5 банок крабов и 5 упаковок замороженных крабов. Да, не попали мы в долину гейзеров, обидно. Никто нам не сумел помочь. Все вспоминают Брежнева.

— Вот в те времена это было очень просто. Полторы тысячи списали бы, и все, а сейчас — экономия топлива, отчетность...

8 сентября 1988 г. Четверг

Через час мы должны оказаться в Новосибирске. В моей Сибири уже будет вечер.