На перепутье двух миров

Больным вопросом современных исследований аномальных явлений является так называемая проблема доверия. Насколько достоверны рассказы людей, уверяющих, что они побывали в контакте с операторами НЛО, с маленьким народцем холмов, с нечистой силой?.. Анализируя такие рассказы, американский исследователь С. Холройт писал: они слеплены из столь на удивление сходного материала, что приходишь к мысли – "таинственные чужаки на самом деле обретаются на планете Земля в виде физических существ" и "человек должен признать их существование", "они – не плод больной фантазии, они – реальные существа".

О том же пишет и русский фольклорист В. Зиновьев из Иркутска, составитель сборника "Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири". Вот он беседует с одним крестьянином. Первое, что тот сообщает ему:

– Я – человек неверующий, а приходится верить.

И излагает жуткое "контактное происшествие", свидетелями которого стали вместе с ним его земляки. Называются конкретные имена. Таким образом, можно проверить достоверность сообщения путем перекрестного допроса свидетелей. Что Зиновьев тут же и делает. И убеждается: показания свидетелей совпадают в деталях.

Пересказывая десятки историй о встречах с нечистой силой, Зиновьев комментирует одну из них так: рассказчик набрасывал на бумаге план местности, "здесь же уточнял, как было дело, кто откуда шел и где произошла встреча. Все это придавало рассказу бесспорную достоверность, по-настоящему увлекало".

Фольклорист разводит в недоумении руками: "Как совместить несомненный атеизм рассказчика с содержанием и манерой рассказа?"

Другой известный собиратель фольклора, П. Бажов в очерке "У старого рудника" повествует о беседе с престарелым уральцем Василием Хмелининым. Беседа произошла на крылечке караульной будки возле рудничного дровяного склада. Услышав от Хме-линина несколько историй про проделки нечисти в окрестностях рудника, Бажов задает ему вопрос: мол, не пустые ли сказки все это? Нет, отвечает старик, "не сказки, а сказы да побывальщины прозываются. Иное, слышь-ко, и говорить не всякому можно, с опаской надо". Бажов тут же замечает: "Старик, как видно, и сам хотел считать все за правду. Рассказывал он так, будто действительно сам все видел и слышал. Когда упоминались места, видные от караулки, Хмелинин показывал рукой: "Вон у того места и упал…" Хмелинин, – подчеркивает Бажов, – знал жизнь рудника во всех деталях".

Фольклорист прошлого века П. Рыбников описывает такую сценку на берегу реки Онеги: "А часто ли у вас люди попадают к нечистой силе?" – спрашивал я на Шуй-наврлоке. В ответ на мой вопрос заонежане привели мне десятки примеров и из прошедшего, и из недавних дней, насказали мне случаи, о которых слышали или которые сами видели".

Упоминавшийся уже С. Максимов в книге "Нечистая, неведомая и крестная сила" выделяет важнейшую, на мой взгляд, особенность русских сообщений о контактах со странными существами. Он пишет: "Рассказы подобного рода чрезвычайно распространены, причем бросается в глаза удивительное однообразие частностей этого явления".

На том же фиксирует свое внимание и В. Пропп в "Исторических корнях волшебной сказки": "Сходство это гораздо шире и глубже, чем это представляется невооруженному глазу".

Фольклорист Н. Ончуков записал в начале XX века немало "контактных сюжетов", сходных зачастую даже в мельчайших деталях. Подводя под ними черту, он пишет: "Как видно из приведенных рассказов, в происшествиях этих нет ничего особенного, чрезвычайного, и все происшествия и встречи с лешими, чертями, водяными, мертвецами случались или с самими рассказчиками, или с хорошо известными или совсем близкими им людьми".

Э. Померанцева из Московского университета, руководитель многих современных фольклорных экспедиций, тоже утверждает, что всякое сообщение про контакт с нечистой силой "всегда носит характер свидетельского показания: рассказчик либо сообщает о пережитом им самим случае, либо ссылается на авторитет того лица, от которого он об этом случае слышал". Померанцева настаивает: каждый такой рассказ "является бесхитростным свидетельским показанием".

Она приводит, например, такое свидетельство одной крестьянки о ее встрече с нечистью:

"Сама видела, такой болыиущий-пребольшущий. Шляпа на нем большенная такая, широкая".

А также и такое свидетельство: человек, поведавший о том, как он в десятилетнем возрасте видел черта, утверждает: "Ей-богу, был такой случай!"

Опять-таки у Зиновьева читаем:

"Я не верил ничему, а тут голос слышал, самого его видел". В достоверности происшедшего участник события не сомневается.

Истории подобного рода давным-давно были прозваны русским народом быличками, бывалыдинами, побывальщинами.

Фольклористы Б. и Ю. Соколовы писали в начале XX века: с легендами такого типа "соединяется известная доля веры в действительность происшествия. Недаром они иногда называются "быличками"…".