На перекрестке двух миров

— Отец дает имена детям. Никто не выбирает заранее, как назвать дитя, считается, что младенец сам говорит отцу, как к нему обращаться.

— Мило, но сомнительно, — вынесла вердикт ее сиятельство. — Выходит, мужчина решает, как будут звать ребенка.

Рассмеявшись, я кивнула:

— Выходит так. Но если в общение с отцом нашего первенца я не стану вмешиваться, пусть уж мужчины сами сговариваются, то попрошу спросить у последующих детей, не будут ли они против имен, таких как: Альан…

— Что это за имя?

— Элиен, матушка, но в привычном для Белого мира произношении, — охотно пояснила я, и меня больше не перебивали, потому я продолжила: — Айвыр или, к примеру, Амберлей.

— Как забавно звучат наши имена, — хмыкнула сестрица, — но мне нравится. Если одну из твоих дочерей будут звать Амберлей, то я буду безмерно рада.

— Айвыр… хм, — усмехнулся его сиятельство граф Эйвер Тибад, урожденный барон Тенерис из рода Доло. — Айвыр, так Айвыр, и я не против.

— Будто я возражаю против Альан, — сказала матушка. — Но все-таки любопытно, что нашепчет ваш первенец своему отцу.

— Дадут Боги, мы все об этом узнаем, — улыбнулась я и зябко повела плечами. — Однако становится прохладно.

— Да, стоит вернуться во дворец, — согласился отец, а сестрица вздохнула: — Не хочу еще прощаться на ночь.

— Идемте в золотую гостиную, там чудесная крытая веранда, и вид на пруд. Прелестный пейзаж.

— И камин! — подвел итог его сиятельство. — Идемте, дамы.

До утра мы так и не разошлись, и рассвет встретили в золотой гостиной.

* * *[1]

Мы стояли посреди единственной гостиной, служившей также и столовой, в охотничьем домике. У графа Тибадского тоже были охотничьи угодья, но во много раз меньше королевских, да и находились в лесу, который рос неподалеку от дворца. Это было тихое уединенное место, и в доме проживал только сторож, он же смотритель, но когда появлялся его сиятельство, честный служащий уезжал в соседнюю деревеньку к родным.

Когда мы прибыли, сторожа уже не было. Он получил уведомление от хозяина загодя. Потому к моменту нашего появления, охотничий домик был уже пуст. Впрочем, охотиться никто не собирался, отсюда мы намеревались перейти в Белый мир. Кроме меня с супругом и Элькоса, конечно же, пришли сюда и мои родные, и герцог Ришемский. А вот выйти должны были не все.

И не только наша троица путешественников сквозь пространство миров, но и дядюшка с тетушкой покидали Тибад с минуты на минуту, разумеется, как и пришли — через портал. А пока переход не открылся, мы прощались. Его сиятельство, взяв меня за руки, глядел с улыбкой, в которой уже не было прежней печали. Сегодня наше прощание вовсе не было похоже на то, что произошло перед отправкой в Каменную пустошь с Нибо Ришемским. Мое сердце не разрывалось, да и дядюшка был спокоен. Должно быть, мы попросту уже тогда пережили тот тонкий момент, а теперь, вновь встретившись, не ощущали горечи разлуки, она и без того стала данностью.

— Я горжусь вами, дитя мое, — сказал дядюшка. — Горжусь всеми женщинами нашего рода. Боги оказались щедры к нам, одарив целой россыпью бриллиантов. — Его взгляд скользнул мне за спину, где стояли матушка и Амбер. — Каждая из вас оказалась бесценным сокровищем, но вы, Шанни, сияете ярче всех. И я горд, что помог запылать тлеющей искре. — Матушка тихо фыркнула, но на это не обратили внимания ни я, ни глава рода. — Я верю, что вы с честью исполните свое предназначение, где бы ни находились, а мы сбережем ваше дело здесь, как я уже говорил. Можете мне поверить, Шанни.

— Кому же мне верить, как не вам, дядюшка, — ответила я, и родительница снова тихо фыркнула себе под нос, и вновь ее недовольство осталось незамеченным.

Матушку переделать было невозможно, да и желания такого не имелось. Как сказал его сиятельство, каждая из нас — бриллиант, и наши грани уже отполированы. Элиен Тибад-Тенерис-Доло была слишком хороша, чтобы что-то в ней менять. Что до ее упрямства… у каждого может быть свой маленький недостаток, который в иных обстоятельствах становится достоинством. И если уж говорить об упрямстве моей родительницы, то оно уже много раз служило на пользу дела нашего рода.

— Ваше Величество, — дядюшка выпустил мои руки и посмотрел на дайна: — Уж простите, но называть вас по имени я уже не смею. Еще несколько минут, и вы вновь станете тем, кем вам предназначено быть Богами. Я безмерно счастлив, что сумел познакомиться с супругом Шанриз, о чем вовсе не смел мечтать. Наше знакомство было для меня честью. Желать девочке иного супруга было бы кощунством, и я рад, что судьба распорядилась именно так, а не иначе. Шанни нашла место, где нужна, и где сможет достичь тех высот, о которых мечтала. Со своей стороны прошу лишь одного — оберегайте нашу девочку. Она сильна характером, но нежна душой. Будьте защитой и опорой, а уж она не предаст вас ни словом, ни мыслью, ни поступком. Надежней плеча вам не сыскать. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

— Клянусь, — ответил Танияр и, прижав ладонь к груди, склонил голову. — Эта женщина — свет моей души, и я сберегу каждый ее блик.