На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

Донецк сегодня малолюден. Лица некоторых дончан приобрели иконописную сосредоточенность. Смерть на Донбассе стала реальностью. Многие собрали «тревожные» сумки с необходимыми вещами, документами, о существовании которых ранее не подозревали. Сделали распоряжения, положили в карманы записки с именами и телефонами родственников, которым нужно звонить для опознания трупа. Узнали, что бомбоубежищ в Донецке мало. Выжить при бомбежке и артобстреле поможет случай.

Июль 2014 года. Его начало. Жена пришла с работы с заплаканными глазами: сын сотрудницы, которого она знала, погиб 3-го июля под Славянском. Похороны в 11-ть. О том, что «семья воюет», я узнал около месяца. Старший сын — с оружием. Младший воевать не умеет, сопровождает беженцев в Крым. Мама вывозит детей из городов и сел, обстреливаемых украинской «армией освободительницей». Отвозит продукты, вещи и медикаменты на блокпосты. Недели 2 назад старшенький неделю не звонил. Я боялся, что с ним что-то случилось. Но тогда обошлось. Не обошлось сейчас.

У торца дома стоят люди в камуфляже и с автоматами. Они без масок, с открытыми лицами. У всех георгиевские ленточки либо на плече, либо пришиты на рукаве в форме буквы «ν». У некоторых наплечные оранжевые шевроны «Восток». Это ополченцы. Или, по терминологии киевских СМИ, «террористы», «диверсанты», «боевики», «сепаратисты». Их человек двадцать. Собранных в одном месте я ранее столько не видел. Подходим к подъезду, где стоят гражданские с цветами. Высокий, под два метра, мужчина лет 25-ти в камуфляже и песочного цвета берцах распоряжается. Потом я услышал, как мама погибшего называла его ласково Ваня. Стоим. Ждем. Рассматриваю ополченцев. Автоматы самых разных конструкций, форм и «свежести». С откидными прикладами и с деревянными, перемотанными изолентой. Оружейный ополченческий разнобой. Почти у всех ножи на поясе или на груди. У каждого жилет с множеством карманов и карманчиков, в которых покоятся мобильный телефон, блокнот, документы, рожок для автомата, рация, фляга и какие-то длинные круглые предметы, предназначение которых мне неясно. У одного из кармана у пояса выглядывает граната с чекой. У кого один рожок в автомате. У кого два, связанные зеленой изолентой. Ополченцы держатся отдельной группой и тихо между собой разговаривают.

Приехал черный катафалк. Привез гроб с телом, крест с полотенцем, венки. На лобовом стекле фото погибшего. Улыбается, говоря по телефону, чуть склонив голову к правому плечу. Лицо с коротко остриженной черной бородой. Красивое, с живыми глазами. На кресте фамилия, имя, отчество. Даты рождения и смерти. 26 лет земной жизни. На венках ленты с надписями: «Кортесу от боевых товарищей», «погибшему в борьбе с фашизмом», «от батьки Атамана», «от родственников», «от друзей», «от мамы», «от жены», «от брата». Светло-коричневый гроб с ручками. В гробу мужчина с бородой. Кожа головы от уха через темя до уха не столько сшита, сколько зашнурована темной ниткой как футбольный мяч. Нижняя челюсть слева была, наверное, разворочена, но сейчас ей, как и шее, придали форму. Лицо густо заштукатурено и приведено в посмертный порядок. Умный, улыбающийся мужчина смотрит с портрета на себя, лежащего в гробу. И образ, и оригинал не слышат, не видят, не чувствуют. Они уже за гранью доступного живым. В царстве мертвых. В царстве живых — только след.

Подходит мать и начинает рвать души присутствующих. «Как тебе, мой любимый сыночек, было больно! и почему я не заслонила тебя собой? Что мы без тебя будем делать? Твои красивые ручки никогда не дотронутся до меня! Ты всех хотел защитить! Как тебе было больно!» Наконец-то мать отводят. Становится легче. Почему-то плач матери воспринимается как упрек. Он погиб, а ты? Стыдно смотреть на убитого мужчину. Стыдно быть мужчиной, считать себя мужчиной и стоять со здоровыми руками и ногами у гроба мужика, погибшего за идеи, которые ты поддерживал на митингах, за которые голосовал. Он-то пошел до конца. А ты? Покричал на митингах и в кусты? Люди с автоматами на плече отстаивают твои идеи, не так ли? Их совесть не мучает. Они сделали выбор. А ты? Ты прячешься за их спины и выдумываешь сотни убедительных для тебя отговорок. Стар. Не служил в армии. И прочее.