На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

Обвешанные «мухами», «шмелями», «калашами» и б\к, парни покидают расположение в направлении Дебальцево. Для кого-то из них эта ночь, возможно, станет последней в жизни!

Но сейчас мы об этом даже не думаем. Сейчас для нас главное — это взять Дебальцево. Всё остальное уже потом. В том числе и страх перед возможной смертью.

После построения «Крым» раздаёт нам всем, кто в охране Мозгового, белые маскхалаты.

Нас восемь человек, две четвёрки: Я, Албанец, Аякс, Рок, Корж, Смелый, Москаль и Косой. Плюс ещё Ласточка, наш санинструктор. Часть бойцов грузится в «Секвою», с Борисычем. Остальные в «Соболь». После чего, наша «автоколонна» так же выдвигается на передовую.

Едем до Конокрадовки. По прибытии, оставляем свой транспорт там.

— Ты останься, — говорит Борисыч Коржу. Живой водитель нам будет нужнее и полезнее, чем мёртвый. Возможно, придётся вывозить раненых.

Дальше уже двигаем своим ходом. То есть пешком.

В авангарде группы Косой. За ним Аякс и сам Мозговой. Мы с Албанцем по краям от Борисыча. Замыкающие — Москаль, Смелый и Ласточка. На плече у неё санитарная сумка. В своём белом маскхалате, в белой каске на голове, она похожа на маленького снеговика, который потерялся после нового года. И который сейчас семенит за нами, боясь снова отстать среди бескрайних, снежных полей Донбасса.

Мы и сами похожи на снеговиков. На каждом бронежилет, что добавляет дополнительных объёмов нашим фигурам. Приплюсуйте к этому ещё разгрузку с магазинами и гранатами, каски, автомат, маскхалат… И вы получите готовый отряд боевиков-снеговиков, который спешит поздравить укропских мальчиков и девочек с «Днём святого Валентина». Вот только «валентинки» у нас калибром 5.45, а у кого-то и 7.62. Не самый конечно радостный набор для украинских ребят, но как сказал один мудрый воин-сепаратист, залезая на броню БТРа — «Чем богаты, да по МДЕ».

Ночь темна. На небе нет ни звёзд, ни луны. Плюс надвигающийся туман, довершает картину полного конца света. «Радуют» только звуки и шелест канонады, что раздаётся в паре километров от нас. Мы двигаемся вдоль «железки». На её рельсах стоит железнодорожный состав с уже давно развороченными от мин и снарядов вагонами. Где-то там, в Дебальцево, закрепились наши.

— Первый, первый. Это пятый. Приём, — слышится голос из рации, что висит у Борисыча на плече.

— Первый на связи. Приём, — следует ответ.

— Продвинулись примерно на километр вперёд. Дальше движение затруднено. Плохая видимость. Туман. Приём.

— Понял тебя, пятый. Там «Талиб» должен быть справа от вас.

— С ним нет связи. Повторяю — нет связи. Приём.

— Оставайтесь пока на месте. Дальше не суйтесь. Конец связи.

Дальше Борисыч пытается связаться уже с «Талибом»:

— Это первый. Как, слышно меня. Приём. Повторяю. Это первый. Приём.

Рация шипит, но ответа нет.

— Ох, не нравится мне это всё, — говорит нам Борисыч. И тут же добавляет:

— Надо поторопиться выйти «на ноль». Оттуда уже свяжемся с «Талибом» по другой рации.

Наша группа ускоряет шаг.

В тумане выплывают две фигуры бойцов, часовых.

— Аллах Акбар, — кричат они нам.

— Воистину Акбар, — отвечает им Косой, идущий впереди нашей группы.

Подходим к ним. Здороваемся.

— Всё нормально тут у вас? — спрашивает у них комбриг. Перед нами ещё группа проходила?

— Да. Они вперёд ушли, — слышим ответ парней и двигаемся дальше.

— Первый, первый. Это четвёртый. Приём, — снова оживает рация.

— Слушаю тебя четвёртый. Приём.

— В лесополосе видим движение группы людей. Но из-за плохой видимости не можем определить, кто это? Приём.

— Понял тебя четвёртый. Оставайтесь на месте. Огонь не открывать. Повторяю — огонь не открывать. Возможно это ДРГ «Талиба». У него, что-то со связью. Приём.

— Вас понял. Огонь не открывать. Конец связи.

Ещё минут через десять выходим «на ноль». Там, под железнодорожным мостом, греется у костра большая группа наших бойцов. Навскидку человек 30–40. У меня в голове сразу же всплывает картинка времён Великой Отечественной и слова из песни — «Бьётся в тесной печурке огонь». И если их подкорректировать, то получалось: «Бьётся в тесном тоннеле костёр…»

— Ну, что «призраки», замёрзли, — улыбаясь, обращается к ним Мозговой.

— Никак нет, Алексей Борисыч. «Призраки» не мёрзнут, — слышен ответ.

— У кого рация хорошая? Моя что не тянет. Похоже, батарея садится.

Кто-то из бойцов передаёт ему свою рацию.

— Тавр, держи пока у себя мою, — говорит он мне.

Забираю у него рацию и засовываю к себе в разгрузку.

— Талиб, это первый. Как слышишь меня? Приём, — снова вызывает он Талиба уже по другой рации.

— Это Талиб. Слышу вас хорошо. Приём.

— Ну, наконец-то. Ты, где находишься?

Талиб называет свои координаты и добавляет:

— Двигаться вперёд не могу. Большой туман. Видимость плохая. Приём.

— Возвращайся на базу. Только аккуратней, там за тобой ещё одна наша группа. Не перестреляете там друг друга. Приём.

— Вас понял. Выдвигаюсь на базу. Конец связи.

Бойцы, что сидят у костра, сразу оживляются. Кто-то спрашивает:

— Борисыч, так что там с наступлением?