На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

Мне это всё напоминает сцену из «Кавказской пленницы». Для полноты картины, не хватает только чёрного ворона на плече у Грозного.

Вспомнив, что мы ещё не завтракали, достаём из пакета нашу провизию. Грозный, нарезая колбасу, начинает вспоминать, как он летом ходил с ножом, резать укропов на их блок-пост.

— Вань, вот скажи мне, — обращаюсь я к нему. Ты же вроде бы верующий человек. Как ты можешь убивать людей. Тебе разве вера твоя позволяет это делать?

— Тавр, конечно позволяет. Я же их любя убиваю, как ближнего своего. Отпускаю грехи их тяжкие, — отвечает Ваня, перекрещивается и, улыбаясь, смотрит на Серёжу.

У Серёжи уже лёгкая паника. Кажется, что он сейчас возьмёт на себя не только директора этой базы отдыха, но и смерть принцессы Дианы.

— Может им очную ставку сделать? — размышляя, говорит вслух Алтай.

— Да, пусть пока этот сторож у себя там сидит. Там его Куц охраняет. Давай Борца лучше дождёмся. Пусть сам с ними разбирается. Мы своё дело сделали, — говорю я ему, ковыряя ножом в банке с тушёнкой.

Ещё примерно через час приехал Борец.

Узнав, что второй фигурант этого дела схвачен и морально уже готов давать показания, он решил им устроит при нас, очную ставку. Привели сторожа. Обоих поставили на колени и стали наблюдать «театр двух актёров». Дословно я уже не помню, что они там кричали друг другу, но смысл был в том, что никто свою вину не признавал и каждый валил на другого. Хотя ещё вчера, эти два субъекта вместе пили водку и клялись, наверное, друг другу в долгой и крепкой дружбе. Короче говоря, перспектива того, что сегодня может быть их последний день в жизни, их особо не радовала, и они отчаянно за неё стали бороться. Вначале словесно, а потом уже и на кулаках, между собой.

— Ты глянь. Тавр, чё творят? — улыбаясь, говорит мне Грозный.

— Ага, сам в шоке. Ты сало будешь? — спрашиваю его.

— Нет. Я уже наелся.

Тут заходят Алтай и Куц. Смотрят на этих двух клоунов, стоящих на коленях и на Борца, который упорно начинает с помощью русского мата и физического воздействия, давить им на «чистосердечное признание».

— Чё у вас тут происходит? — спрашивает Алтай.

— Да сам щас всё увидишь. Вы есть то будите? Тут вот сало, колбаса, хлеб — говорю я ему.

— Ага, будем. Жрать охота.

— Ну, тогда устраивайтесь по удобнее, в первый ряд. Тут вот концерт идёт, по заявкам телезрителей.

Если уж быть до конца откровенным, то на роль похитителей директора базы, эти два бомжа ну никак не тянули. Максимум на что были они способны — это стырить то, что плохо лежит.

Ещё ночью, этот мужичок-сторожевичок, в спокойной беседе, жаловался нам на свою не лёгкую судьбу охранника данного «поместья». Выяснилось, что когда его тот самый директор пропал и зарплату ему платить перестали, он что бы как-то выжить и прокормится, начал продавать по мелочи вверенное ему на базе имущество. На то и жил собственно.

Ещё немного побуцкав этих двух и поняв, что в сознанку они не идут. Борец решает выдвигаться в Алчевск. Мы собственно тоже уже давно хотели вернуться в родную располагу, потому как этот весь цирк нам порядком уже поднадоел.

Грузим этих клоунов в багажник. После чего, благополучно отчаливаем в обратный путь.

Наша миссия выполнена. Спец-задание успешно проведено. Все «плохие парни» схвачены и отфигачены.

Вечером, по возвращении в роту, на построении, Дамир как лицо особо приближённое к Стилету, торжественно объявляет нам, от имени Борца, благодарность за проделанную работу.

— А медали давать будут? — слышен из строя голос Вани Грозного.

— Я уточню. Думаю, что да, — отвечает ему Дамир.

ПЕРЕМИРИЕ

— начало декабря 20щ года.

Вы помните то самое перемирие, которое было объявлено.

Дай бог памяти, 9 декабря 2014 года? Нет, не помните? Ну, да это не удивительно, потому что к тому времени оно уже было не первое, не второе, и как оказалось — не последнее.

К декабрю 2014 года линия фронта была уже давно стабильной. Не стабильной была только обстановка на этом самом фронте. Впрочем, такой она была и до и после этого перемирия. Такова она есть и сейчас. Если же, кто не верит, тот может запросто оторвать свою попу от дивана, от компа, за которым вы это всё читаете и поехать проверить, как там оно сейчас? Что, не хочется отрываться, да? Ну, тогда «дорогой читатель», возьми из холодильника себе ещё пивка… устраивайся на диване по удобнее…и слушай. Слушай и запоминай.

Есть такое красивое слово — «пропаганда»… Пропаганда (лат. propaganda дословно — «подлежащая распространению (вера)», от лат. propago — «распространяю») — в современном политическом дискурсе понимается как открытое распространение взглядов, фактов, аргументов и других сведений для формирования общественного мнения или иных целей.

Я к чему это? Пропаганда — вещь серьёзная. Она воздействует на мозги и как следствие, на последующие действия людей. Пропаганда была, есть и, конечно же, будет всегда! Она была у нас при Союзе. Есть она и в современной России, на Украине, в Африке, Америке… даже среди папуасов Новой Гвинеи. Вот только, в разных странах она называется по-разному. Но она есть!!!