На озере Светлом (журн. вариант)

— Здрассте-то здрассте, а со спичками ты меня, выходит, надул? Были у тебя спички?

— Были. Сами видите, костёр ими разжигал.

— А чего же не сказал, когда я утром спрашивал?

— Зачем? Вы бы отобрали, только и всего. Я ведь сразу понял, зачем вы прикурить спрашиваете.

— Ишь ты, понятливый какой! Всыпать бы тебе за такие штуки.

— Всыпать мне и без вас есть кому, — огрызается Семён. — Вот только кормить да учить никто не хочет.

Он стоит, слегка сутулясь. Взгляд прямой, дерзкий, насмешливый.

Столетов недоумевает: откуда у Павлика такой приятель? Раньше он его не видел… Годунов тоже всматривается в парня своим цепким милицейским взглядом: «Ишь ты, орёл какой выискался! Не надо ли тебя, коновода, укоротить?» Но вообще ему парень нравится — не то что этот худенький и бледный директорский сынок, — и начальник милиции молча ждёт, что будет дальше.

— Митьку-то сейчас будем искать или утра дождёмся? — сумрачно спрашивает Семён: не нравится ему молчание взрослых. — Мы с Павкой дотемна его искали, да разве найдёшь? Запрятался… Может, теперь вас побоится — вылезет…

— Тоже мне, друзья-приятели, побросали друг друга! — ворчит Годунов. — А это он верно толкует, надо поискать парня: шут его знает, что с ним случилось…

— Вот и я тоже думаю, одному-то теперь в лесу не больно сладко, — обрадованно поддакивает Семён. — Пойдём, Павка, воды притащим костёр залить.

Флегонт Лукич тщательно переворошил мокрую золу, и они отправились вдоль берега.

Их голоса и слышал в ту ночь Митя. Но он не откликнулся: ему и в голову не пришло, что кто-то может его искать. Не отозвался он и на выстрелы — стрелял из своего пистолета Годунов, — наоборот, они его напугали ещё больше.

Пришлось вернуться на кордон. Отсюда Владимир Павлович позвонил в город жене, сообщил, что с Павликом всё в порядке, но они немного задерживаются. Переждали ночь, а на заре снова вышли на озеро. Теперь уже все по-настоящему встревожены и, развернувшись цепочкой, торопливо шагают по ещё сумрачным и тихим склонам гор. Павлик идёт ближе к берегу и первым слышит далёкие всплески воды.

— Флегонт Лукич, слышите? Должно быть, где-то утки полощутся, — говорит он леснику.

Флегонт Лукич приостанавливается, слушает и внезапно бросается к берегу.

— Какие уж там утки, покрупнее будет, — говорит он, пробегая мимо Павлика. — Косуля, видно, в беду попала…

Они выбегают на просеку и видят внизу, посреди скалистого залива, голову неизвестного пловца. Она то появляется, то исчезает, и по всему видно, что раннему купальщику приходится плохо. Как бы подтверждая это, доносится слабое:

— То-ну!

— Батюшки! Да никак тонет малец! — дрогнув, произносит лесник и кричит во весь голос: — Держись, парень!

Цепляясь за корни деревьев, за изломы скал, он спускается вниз, к заливу.

— Папа! Па-апа! — зовёт Павлик плачущим голосом. — Митя тонет! Помогите!

Из глубины леса уже бегут Годунов, Владимир Павлович, Семён.

Павлик едва узнаёт друга: бледный, со стиснутыми губами, с лихорадочно блестящими глазами и раздувающимися ноздрями, Семён летит широкими шагами. Он на бегу сбрасывает свой рваный рыбацкий ватник, на краю обрыва одним рывком освобождается от шаровар и остаётся в одних нескладных самодельных плавках. Нацелившись глазами на глубокое место, Семён с трёхметровой высоты прыгает туда, птицей распластавшись в воздухе.

Вслед за Семёном, ругаясь и на ходу расстёгивая китель и снимая пистолет, бежит Годунов. На краю обрыва он плюхается на землю и поспешно снимает сапоги, посматривая на залив. Нога застряла в голенище, и Иван Алексеевич, вскочив, сильным взмахом отбрасывает сапог далеко в сторону. Терпения больше не хватает, и он прямо в брюках грузно прыгает в воду.

На берегу остаются только перепуганный Павлик и Владимир Павлович, растерянно поправляющий очки. Внизу, на уступе, стоит Флегонт Лукич и руководит действиями ринувшихся на помощь Мите пловцов.

МАШИНА НАЙДЕНА

Семён и подплывший вслед за ним Годунов подхватывают отчаянно и бестолково бьющегося Митю и тащат к берегу.

Перепуганный и оглушённый, Митя плохо соображает, что происходит вокруг него. Словно сквозь сон, он слышит, как фыркают, отплёвываются и переговариваются хриплыми голосами Семён и Годунов, как чьи-то твёрдые и цепкие руки вытаскивают его на гранитный уступ, как суетятся вокруг него какие-то люди, испуганным голосом окликает Павлик. Семён кричит, что теперь надо откачивать, а другой кто-то требует, чтобы делали гимнастику.

Разлепив мокрые ресницы, Митя видит рядом с собой босые ноги в синих галифе. Он поворачивает голову и встречается взглядом с незнакомым человеком в очках — лицо у него встревоженное, голос мягок и ласков:

— Спокойно, спокойно, товарищи! Никакой гимнастики ему не надо, он уже очнулся. Давайте-ка лучше поднимем его наверх, на солнышко.