На озере Светлом (журн. вариант)

Резкая, как удар хлыста, разносится над заливом трель милицейского свистка. Остановившись, ребята оглядываются, не понимая, откуда мог взяться такой необычный для этих мест звук. Колокольцев стоит в лодке во весь рост, свистит и грозит кулаком:

— К чёрту! Василь Дмитрич, удали ребятишек! Навязались на мою голову!

Пинчук спускается с трактора, подхватывает ребят под локти и молча уводит с отмели на берег, на скалы. Митя никак не может понять, за что их постигла такая кара. Широко открыв глаза, он моргает ресницами и изумлённо спрашивает тракториста:

— За что, Василий Дмитрич?

— За то, чтоб не совались, куда не положено, — хмуро отвечает тот, — Не в бирюльки играем, а делом заняты.

— Троса боятся, — соображает Павлик, — Если лопнет, захлестнуть может. Видишь, как натянулся.

Присмирев, они сидят на обломке скалы и наблюдают за событиями.

Колокольцев с Семёном плавают над тем местом, где теперь стоит машина. Она уже близка к поверхности, край борта Колокольцев достаёт рукой и весело говорит трактористу:

— Вот она, матушка, под рукой у меня!

Совсем и не похоже, что ещё минуту назад он так сердился на ребят.

— Пускать, что ли? — спрашивает Пинчук.

— Пускай! Сейчас наша будет!

Лодка отплывает в сторону, Василий Дмитриевич запускает лебёдку. Вода над машиной волнуется, бурлит. Буёк крутится, дёргается, словно стремясь оторваться и уплыть от того огромного и тёмного, что вылезает из воды. Потом он валится набок и исчезает в вскипевшем буруне. Шумя водой над поверхностью залива, появляется потемневший, почти чёрный кузов.

И вот теперь, когда кажется, что машина уже поднята, происходит непредвиденное: грузовик перестаёт двигаться. Он подёргивается, шевелится, но с места сойти не может, словно его удерживает в воде какая-то неведомая сила.

Напряжение на тросе так велико, что начинает подёргиваться и вздрагивать сам трактор: вот-вот поползёт навстречу грузовику. Павлику кажется, что перед ним развёртывается какая-то битва, вступили в единоборство два могучих исполина, и каждый из них старается перетянуть друг друга на свою сторону: грузовик тащит трактор в воду, трактор тянет его на отмель. Кто победит?

Колокольцев и Пинчук озабоченно смотрят друг на друга: в чём дело?

— Останавливай! — кричит Колокольцев. — Что-то у нас неладно!

Трос ослабевает, и грузовик откатывается назад. Над водой торчит только угол кузова. Придерживаясь за него, Колокольцев спускается в воду и долго шарит в ней.

— Что там? В чём дело? — спрашивает Пинчук.

— Скала на пути. Обрыв. Чёрт бы его взял! — ругается Колокольцев.

— Высокий?

— С метр будет.

— Вот и доработались. Как же теперь?

Колокольцев молча выходит на берег и ложится на горячую гальку. От беспрерывной возни в воде он весь посинел и стучит зубами. Семён и Митя бродят вдоль обрыва, обследуя его в обе стороны — подводная скала перегородила почти весь залив. Павлик наблюдает за товарищами, стоя по пояс в воде: он не умеет плавать… От былого воодушевления не осталось и следа: все удручены неудачей, препятствие кажется непреодолимым.

— Надо что-то придумать, — говорит Василий Дмитриевич и начинает раздеваться, чтобы самому обследовать обрыв.

МАШИНА ПОДНЯТА!

До позднего вечера на отмели кипит горячая работа: Василий Дмитриевич предложил насыпать перед обрывом вал из камней и гальки и по нему закатить машину на мелкое место. Ребята нагребают в лодку гальку, отвозят к грузовику, высыпают под колеса. Василий Дмитриевич и Колокольцев по пояс в воде возятся над краем обрыва, раздобытыми на кордоне лопатами сбрасывают вниз камни и верхний наносный слой.

Все работают полуголые и босые, один Павлик в тапочках и верхней рубашке. Он сильно опалил себе на солнце спину и вынужден был одеться. Кроме того, до крови стёр на гальке ноги, и пришлось обуться. Теперь его размокшие тапочки по-птичьи поют и чирикают на каждом шагу.

Сильно ноет спина, кажется, плечи вот-вот отвалятся, на ладонях полопались мозоли, сочится кровь, и ранки больно разъедает вода. Но Павлик стойко переносит невзгоды и с ожесточением нагребает гальку в лодку. Он готов упасть на землю полумёртвым, но не признается в том, что устал и больше работать не может. Митя и Семён работают рядом с ним с прежним азартом, и в этом, может быть, главная причина усердия Павлика.

Отдыхает он в те несколько минут, в которые Семён и Митя отвозят груз к обрыву. В эти минутные передышки Павлик чувствует, как мелко-мелко дрожат его ослабевшие ноги и руки. Кажется ему, что силы кончились совсем и следующую лодку он не сможет, ни за что не сможет нагружать. Но пустая лодка возвращается, выпрыгивают Семён и Митя, начинается погрузка, и Павлик, охнув от нестерпимой боли в пояснице, снова берётся за лопату, снова швыряет шумящую гальку на дно лодки.