На обломках рая

Произвёл дозаправку дизель-генератора в центре связи железной дороги. Сигналов и вызовов нет.

Приёмо-передающий центр не пострадал. Дозаправил дизель. Ответов и сигналов нет.

Склад мобилизационных ресурсов в порядке. Дозаправил дизель. В холодильнике нашёл мешочек мороженых пельменей. Вряд ли это мобзапас, просто кто-то из кладовщиков прикоробчил[147] что-то для себя.

Ужинал пельменями. Сразу пахнуло домом и прошлой жизнью.

Спал спокойно без сновидений.

27 августа.

День российского кино. Кино вообще перестал смотреть. Это, вероятно, хандра, но мне становится как-то одиноко, когда я вижу толпы людей, снующих туда и сюда, влюбляющихся друг в друга или стреляющих друг в друга из самого разнообразного оружия. У меня есть оружие, но людей нет, и я не хочу ни в кого стрелять. И было бы здорово, чтобы никто и ни в кого не стрелял. Чтобы насилие на земле исчезло. Оно исчезло, но исчезло вместе с людьми. Получается, что насилие это неотъемлемая часть человека. И если есть человек, то есть и насилие. И нет никакого регулятора насилия. Вернее, регулятор есть, но это тоже насилие. Как это в Библии? Смертию смерть поправ. А в отношении насилия это будет звучать так: насилие насилием поправ. Получается, что от насилия нам не избавиться и насилие является средством прогресса — заставляют людей идти вперёд и средством регресса — заставляют идти вспять. А так же вправо или влево. Получается какая-то лагерная система. Не хватает одного правила — прыжок на месте рассматривается как провокация — огонь открывается без предупреждения.

Получается, что каждая страна в мире это один исправительно-трудовой лагерь[148] или концентрационный лагерь для неисправимых преступников. И уровень демократии или диктатуры в них есть всего лишь разновидность лагерного режима.

Просто берите любую страну и накладывайте на неё структуру пенитенциарного учреждения. Вы найдёте лишь небольшие отличия в названиях учреждений и организаций, входящих в эту систему. В лагере они называются так, а в стилизованном под демократическое или авторитарное общество лагере по другому. Это примерно как название полового члена. Одни называют его пенис, а другие просто…, но это всё одно и то же.

Объехал все объекты. Тишина, происшествий каких-либо не было.

28 августа.

Рабочий день.

Объехал все объекты. На обратном пути зашёл в драматический театр. Зачем зашёл? Не знаю, просто зашёл туда, потому что мне показалось, что театр это живое здание, если сравнивать его, например, с храмом. В храме всё святое и нечистой силе там не место, разве что неупокоенные души[149] заглянут туда, чтобы помолиться и получить отпущение грехов от батюшки, который наделён способностями к видению духов и общению с ними.

Современные религии не советуют общаться с духами, совершенно забывая о том, что они каждый день молятся ему "Во имя Отца, Сына и Святого Духа" (In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti).

Но театр это не храм, хотя и в храме все богослужения это хорошо поставленные спектакли, разработанные профессиональными режиссёрами, и каждый актёр находится на своём месте и в нужный момент произносит свои слова, поёт арии в составе хора или выступает сольно дискантом или басом.

В театре люди сидят, а в православной церкви люди стоят. Если в театре поставить спектакль под названием "Пасха" и убрать кресла, предоставив зрителям возможность стоять перед сценой, а в церкви в это же время поставить скамьи с пюпитрами, то люди могут перепутать и не понять, куда они пришли и где конкретно проводится таинство божественной службы, то ли в церкви, то ли в театре, а, возможно, они поменялись местами и сейчас театр это церковь, а церковь, естественно, это театр. Особенно в нашем городе, где театр и церковь находятся недалеко друг от друга и при переносе крестов даже не нужно давать объявления о переезде, а по внутреннему устройству театр и церковь строились по одним и тем же принципам.

Двери в театр не были закрыты и, возможно, он опустел во время подготовки к очередному спектаклю, потому что кое-где стояли вёдра и около них лежали швабры уборщиц. Всё произошло утром, когда люди уходили на работу.

Одна деталь, правда, мне бросилась в глаза. Не сразу, но я заметил, что ведра и швабры аккуратно стояли и лежали вдоль стен, как будто уборщиц предупредили, чтобы они поставили свои орудия производства в сторону, чтобы не мешать проходящим мимо людям или что-то сейчас начнётся такое, что тряпки и швабры не пригодятся.

Такая аккуратность совсем увязывается с тем, что было во "время Ч"[150] плюс один час. Все стояло на тех, местах, где их застала команды или воздействие какой-то высшей силы. Но и тут вопрос. А почему автомобили стояли с заглохшими двигателями, так как все двигатели имеют функцию работы на холостых оборотах, дожидаясь команды либо остановиться, либо двинуться вперёд?