На несколько демонов больше

—А ну! — прикрикнул на меня Эдден из-за руля. — Рэйчел, спокойней. Через пять минут будем на месте, и ты выйдешь.

Я стала нашаривать дверную ручку — увы. Это же, черт по­бери, полицейская машина.

—Останови машину! — потребовала я, ища выхода и не видя его. Меня охватила паника. Я знала, что мне ничего не грозит, знала, что нужно сидеть спокойно — но не могла. Заключенное во мне проклятие было сильнее моей воли. Это было больно, а когда я двигалась, внутреннее смятение было меньше.

—Выпустите! — кричала я, стуча кулаком в пластик.

Эдден выругался — Айви вдруг резко развернулась, одним ударом кулака наотмашь проломив перегородку.

—Тамвуд, какого черта!

Машина вильнула — капитану было трудно следить и за дорогой, и за Айви.

—Она себя изуродует, — ответила Айви, сметая осколки и перегибаясь через сиденье.

Я прижалась в угол в страхе перед ней.

—   Не подходи! — крикнула я, пытаясь овладеть собой. Это не получалось.

—   Тихо, тихо, — сказала Айви и потянулась ко мне рукой.

Я попыталась блокировать, но она неуловимо быстро перехватила меня за запястье, дернула на себя и обвила всем телом, положила к себе на колени.

—Пусти! — завизжала я, но Айви держала крепко.

—   Эдден! — выдохнула она почти мне в ухо.— Остановись. Надо ей еще один укол сделать, а то она себя в кровь измолотит.

—   Поезжай, — сказал Дженкс, — я сделаю.

С гудящим в ушах пульсом я отбивалась, Айви болезненно ухнула, получив затылком по лицу, но не отпустила меня.

—   Ты можешь ее хоть минуту подержать спокойно? — спросил Дженкс откуда-то передо мной, и я изо всех сил изверну­лась. Сейчас накачают меня дрянью. Вот этот летающий клоп хочет меня накачать, чтобы я двинуться не могла, а я хотела двигаться, бежать. Я создана для бега, я не позволю им у меня его отнять!

—   От. Пу. Сти! — по слогам выдавила я изо рта.

Эдден врубил аварийку и остановился прямо намосту, сре­ди проезжающих машин. Потом полуобернулся, ухватил меня за запястье и локоть, держа ровно.

—   Не-е-ет! — завыла я, отбиваясь, но руку мою он держал неподвижно, и я взвизгнула от укола острой иглы.

—   Не дергайся, Рэйчел, — сказал Дженкс, пока я ловила ртом воздух. — Сейчас тебе станет лучше.

—   Ты, сын фейрийской шлюхи! — кипела я. — Я тебя сапо­гом размажу! Я тебе крылья обдеру и сожру как чипсы!

—   Жду не дождусь, — ответил пикси, повиснув на уровне моих глаз и глядя на меня внимательно. — Как теперь себя чувствуешь?

—   Я твой пень ядовитым плющом набью, — сказала я из, моргала, когда Эдден отпустил мою руку. — И терьера купля чтобы он твою нору раскопал. И еще... и еще...

Черт,  быстро  же это зелье  действует.  Но я  ничего  не  помнила  больше, почувствовала  только,  как расслабляются  мышцы.  Проклятие  заснуло,  и на миг  перед  тем,  как  лекарство  подчинило  меня  безраздельно, вернулась ясность. Золотые искры замель­кали в глазах, превратились в черные, когда я зажмурилась.

— Я думала, тебя убили, Дженкс. — Я заплакала. — Ты жива, Айви? — голос у меня задрожал, я не могла открыть глаз, — Ты не мертвая? Прости, я опять все не так сделала.

  —Все в  порядке,  Рейчел, — сказал  Дженкс — Все  будет  хорошо

Я хотела плакать, но засыпала.

— Кистен, — произнесла я непослушными губами. — Эд­ден, поезжай к Кистену. Он на квартире Ника.

Дальше я ничего уже не смогла произнести. Руки Айви об­нимали меня, не давали скатиться на пол. Эдден снова повернулся к рулю. Коротко взвыла сирена, и он выехал на дорогу. Тихо шептала мне в ухо Айви:

— Рэйчел, выздоравливай. Пожалуйста, выздоравливай.

Тихий звук ее слов превратился в шорох пульса в голове, и я слушала, повиснув на грани сознания, купаясь в забытьи, которое подарил мне этот укол. Такое облегчение — когда не надо сражаться с проклятием. Я сделала ошибку, страшную, невозможную, неисправимую ошибку. И вряд ли можно теперь что-то изменить.

Внезапно я почувствовала, что щека лежит на холодном. Я никуда не ехала, и эхо голосов доносилось отовсюду, и я пыта­юсь понять смысл слов, а смысла не было. Обнимавшие меня теплые руки ушли, и я была как мертвая. Кажется, в церкви. Да, лежала на полу, как жертвенный агнец. И это было как-то правильно.           

— Не знаю, смогу ли, — сказал тихий голос. Это была Кери,  я  попыталась  шевельнуться,  то  есть  хотела,  но лекарство  в моем   теле не дало.  Снова  начиналось раздвоение.  Как будто  чем дольше я приходила в сознание, тем  сильнее  проявлялось  проклятие.  Я начинала беспокоиться,  дергаться.  Встать, надо встать. Надо уйти.

—Я  помогу, — донесся  скрипучий  голос  Кизли,  и  к беспокойству  примешался  резкий  испуг.  Кизли  мой  друг,  но пусть он меня  не трогает!  Он колдун,  а  колдун  может  опять  заклю­чить меня  в тюрьму.  Один  колдун  уже такое  сделал,  и второй раз я этого не допущу. Я освободилась, я не пойду в плен опять!

Я чувствовала, как кончается действие лекарства, но еще не могла шевельнуться,  и притворилась мертвой.  Могу  лежать  на месте не хуже, чем бежать. Лежала ведь тысячелетиями. А потом, выбрав момент, я побегу.