На море шторма нет

— Вы, наверное, не имеете представления, какие дела творились в Нью-Йорке во времена Сухого законы в 20-е годы. Так что я не буду вас мучить подробной историей. К тому моменту весь Манхэттен от Гудзона до Ист-Ривер поделили ирландские банды, но их активно начали теснить итальянцы. Естественно, и те и другие занимались бутлегерством и сражались за каждый клочок территории. Патси Михан был одним из самых умных и жестоких. У него было пятеро братьев и несметное число сестер с мужьями и детьми. Понятное дело, он их всех содержал и каждому готов был дать работу в семейном предприятии, но, не раздумывая, пожертвовал бы любым из них. Однажды конкуренты устроили Патси засаду. Он как-то узнал об этом и послал вместо себя младшего брата, который был на него очень похож. Брат едва успел выйти из машины, как его расстреляли на месте. Патси даже ухом не повел. Он вообще отличался изрядным хладнокровием, именно поэтому его прозвали Большой Пат — не потому что он был крупным или толстым. Наоборот для ирландца он был довольно щуплым, поэтому сам не ввязывался в драки и всегда ходил с телохранителями. Но он производил впечатление скалы. Все знал наперед, все контролировал. В конце концов, многие решили, что с ним лучше не ссориться. К тому же Пат был очень мстительным. Если он узнавал, что его кто-то обманывает, то мог приказать найти этого человека и расправиться даже с его семьей. За это Большого Пата даже ирландцы не уважали, но, повторю, его очень боялись.

— Патси, как я сказал, был очень умным, — продолжил Киф, промочив горло. — Он одним из первых понял, что время боевых банд уходит. В 1931 году Аль Капоне упекли за решетку за неуплату налогов. Всем уже было понятно, что Сухому закону скоро придет конец, а, значит, надо искать новый источник доходов. Он все еще окружал себя боевиками и бутлегерами, но стал искать новых людей — тех, кто смогут вывести его дела из-под колпака полиции и ФБР, позволить, так сказать, выйти на более цивилизованный уровень. Его интересовали юристы, финансисты, бухгалтеры. А правой рукой, его секретным оружием был парнишка, Моше Бальтазар.

— Бальтазар? — воскликнула Лекси.

— На самом деле, он был Моше Блинкин. Во всяком случае, когда отец его приехал в Америку откуда-то из-под Вильно в конце прошлого века, его звали Хаим Блинкин. Он торговал овощами в Вильямсбурге36, но потом решил перебраться на Манхэттен. А в 1917 году, когда начали высылать коммунистов, испугался и почему-то решил сменить фамилию всей семьи на Бальтазар. Наверное, решил, что Блинкин звучит слишком по-русски. Старика Хаима я совсем не помню. Скорее всего, чудной был. А вот Моше — тот был еще фрукт. Мы с ним были почти ровесниками, хотя в детстве пересекались редко. Но про него все рассказывали, что он какой-то финансовый гений. Уже в двенадцать лет он заполнял налоговые декларации и бухгалтерские книги всему кварталу. Отец отказывался посылать его в школу, кроме хедера37, говорил, что у него нет денег, и сын должен помогать ему в лавке. Так Моше сам доставал книги и читал их днями и ночами. Представляете себе такого мальчишку? Пока мы все болтались на улице, он сидел дома с книжками. Не удивительно, что у него не было друзей.

Глаза у Лекси были круглыми, как блюдца. Я еще раз сходил к бару, взял порцию горючего для старика и стаканчик скотча для девушки.

— Естественно, Большой Пат не мог пройти мимо такого сокровища. Он разыскал Моше и взял его под свое крыло. Переселил его в новую квартиру, разрешил ему покупать книжек, сколько душе угодно. Даже отцу его купил новую лавку. Тот, правда, вскоре помер. Юный Моше перечитал кучу финансовых и юридических справочников и вскоре мог вести дела Пата не хуже заправского бухгалтера. При этом, он сильно отличался от обычных подельников Пата, как вы понимаете. Почти не пил спиртного, не ходил по клубам, не носил оружия. Его по-прежнему интересовали только книги и образование. Если бы мы и хотели арестовать Моше, то ему просто нечего было предъявить. А Большой Пат Михан настрого запретил своим людям впутывать Моше во что-то незаконное. Через несколько лет он ему полностью доверял. Он знал, что его юный протеже не будет за его спиной сговариваться с конкурентами и не наделает глупостей. К тому же, первое время Михан крепко держал его на крючке.

— Чем?