На линии огня: Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно». Годы войны

Но я уже не мог оторвать взгляд от Лидиных сияющих зеленых глаз.

— Ты, кажется, совсем не туда смотришь! — слегка покраснела она. — Я ему город показываю, а он… Неужели нравлюсь?

И, захохотав, она бросилась прочь по пологому склону холма.

Несколько смущенный, я последовал за нею. Неожиданно дорогу нам преградил неглубокий овраг. Лида с ходу стала спускаться в него, потом начала собирать цветы.

— Тольча, смотри какой букет! Правда, замечательный?

На дне оврага, у большого замшелого валуна я заметил крохотный родничок. Хрустально чистая вода небольшим фонтанчиком била из-под земли и ручейком сбегала вниз. Я остановился и негромко позвал Лиду.

— Ой, как интересно! — Она тут же пошла вдоль ручья, пробираясь через кустарник. — Тольча! Скорее сюда!

Там, где ручеек растекался в прозрачную лужицу, из каменной расщелины тянулась к солнцу тоненькая березка.

Лида подошла поближе, осторожно погладила белый прямой ствол.

— И никто ведь не сажал, никто не лелеял… разве что этот ручеек. Все как у поэта:

Я спросил у ручья — ты чей?
У березки спросил — ты чья?
Он в ответ прозвенел — ничей,
Прошептала она — ничья…

Не было в моей жизни воды вкуснее этой, из неожиданного родничка.

Мы передохнули и не спеша направились к затону. Немного посвежело — чувствовалось, что рядом большая вода. Лида сорвала на ходу несколько ягод терна, пожевала и, скорчив гримасу, выплюнула.

— Что, не созрели?

— Напротив, очень вкусные! Хочешь попробовать? — протянула она оставшиеся сизые ягоды.

Я легонько ударил снизу по ладони, и они посыпались в траву. Лида закусила губку.

— Какой нехороший Тольча… Я рвала, рвала… И вдруг удивленно воскликнула: — Посмотри, фруктовый сад! Сейчас я тебя угощу иначе! И она, не раздумывая, ринулась к яблоням, краснеющим спелыми плодами.

— Лида, а вдруг сторож! — Но крик мой остался без ответа.

Да и какой там сторож. Сад, судя по всему, был давным-давно позабыт, заброшен. Между рядами яблонь и груш поднялся целый лесок молодняка, сорной травы. Вокруг ни жилья, ни людей.

Раскрасневшаяся и довольная, Лида возвращалась ко мне с румяными яблоками в руках.

— Это тебе не зеленый терн. Возьми, попробуй. Вот эти — самые сладкие!

К затону подошли в полдень.

— Искупаемся?

— А не утонем?

Вряд ли она опасалась за себя, все-таки выросла на Волге, недалеко от Саратова. Но я даже без рук неплохо держался на воде.

— Ну хорошо, — наконец согласилась Лида. — Ты раздевайся здесь, а я там, — указала она на кусты. — И не оглядывайся, пока не скажу.

Быстро сбросив одежду я, поеживаясь, полез в воду. Дно было песчаное и круто шло в глубину.

— Можно! — закричала Лида и с разбегу прыгнула вслед за мною.

Плавала она здорово, по-мужски вразмашку загребая руками.

— Толя, вернись, не заплывай далеко!

Но какой-то бес подталкивал меня. И я, энергично работая ногами и рукой, отплывал все дальше от берега.

Несколько длинных гребков, и она настигла меня. Пригрозила:

— Если сейчас же не повернешь назад — обижусь, честное слово!

— Хорошо, — сдался я, отфыркиваясь, и тут же небольшая волна ударила меня в лицо. Я сделал порядочный глоток и… сбился с ритма. Ветер, как нарочно, усилился, частые, беспорядочные волны захлестывали, мешали плыть. Выбиваясь из последних сил, я отчаянно греб к берегу. Лида все время находилась рядом, готовая в любую минуту прийти на помощь.

Почувствовав под собою дно, я встал на ноги. Сердце бешено колотилось. Лида последовала моему примеру, но ей оказалось чуть ли не с головой. Она хлебнула воды и вылетела на поверхность с перепуганными глазами. Я рассмеялся и подхватил ее под руку.

Мы выбрались на берег и растянулись на траве, греясь на солнце. Стараясь не смотреть друг на друга, говорили о разных пустяках. Я чувствовал, что Лида стесняется, и стеснение это передалось в конце концов мне. Все-таки одно дело — на пляже, и другое — вот так, вдвоем…

— Тольча, передвинься в тень, сгоришь.

— А тебе разве жалко?

— Немножко жалко.

Солнце уже клонилось к западу, когда мы собрались в обратный путь. К вершине холма подошли затемно. Тысячи и тысячи огоньков, больших и малых, подмигивали нам снизу, мерцали и переливались во мгле.

Мы стояли рядом, потрясенные картиной ночного города. Вздрагивая от прохлады, Лида прижалась ко мне плечом. Ее волосы касались моего лица.

— Лидушка… — голос мой неожиданно охрип.

— Что, Тольча?

Она чуть повернула голову. Совсем близко чувствовалось ее прерывистое дыхание.

Я обнял ее за плечи и привлек к себе. В стыдливой растерянности она покорно подалась. Я наклонился, и мои горячие губы слились с ее теплыми губами.

10

— Все же мне больше нравится уголовное право, — говорил Сергей Кучеренко, когда мы возвращались домой с теоретической конференции по теме «Иски, вытекающие из причинения вреда». — Что может быть интереснее работы следователя!