На линии огня

Я клянусь тебе, Родина-мать,
Счастье, юность и волю твою
Защитить, уберечь, отстоять
В предстоящем жестоком бою!
Накалю свою месть добела
И за горе твое разочтусь!
Как жила ты и как ты цвела,
Так и будешь цвести, моя Русь!

Осенью 1943 года 285-я стрелковая дивизия, в одном из полков которой воевал Дмитрий Сергиевич, отмечала свое двухлетие.

В дивизионном клубе, после торжественной части, должен быть концерт. Были приглашены бойцы от всех частей и подразделений. Пригласили и старшего сержанта Дмитрия Сергиевича. Но случилось так, что он поотстал от своей группы, а «зал» — огромный дощатый сарай — уже был переполнен. Сергиевича не пускали. А ему так хотелось попасть на концерт — ведь там должны были читаться его стихи! Он стоял растерянный, в толпе таких же невезучих, как и он сам, не смея сказать о том, что не кто-нибудь, а начальник клуба старший лейтенант Калинин приглашал его лично на концерт. К счастью, поблизости оказался комендант штаба дивизии капитан Ястребов — раньше он был в том же самом полку, что и Сергиевич, и хорошо знал его. У капитана были действительно ястребиные глаза — все он видел, все замечал, а на дворе уже густилась темь. Он подошел к стоявшему у входа лейтенанту и сказал, указывая на Сергиевича:

— Старшего сержанта пропустить! Он пишет стихи за всю дивизию!

Так и сказал, на одесский манер: «за всю дивизию».

Сергиевич поблагодарил капитана и прошел в зал, где уже начиналось представление.

Это было первое, так сказать, солдатское признание стихов Дмитрия Сергиевича, и в качестве награды — свободный проход на концерт.

В октябре того же 1943 года Дмитрий Сергиевич становится штатным сотрудником дивизионной газеты «Вперед, за Родину!»

«Теперь в поле моего зрения, — вспоминает писатель, — предстали все части и подразделения дивизии. Но больше всего я любил бывать в своем, 1015-м стрелковом полку, где меня знали и я хорошо знал многих солдат, сержантов, офицеров. Я писал корреспонденции, зарисовки, очерки, стихи о боевых делах, о подвигах воинов-героев. С полками дивизии прошел по дорогам древней Новгородщины и Псковщины, по хуторам и селениям Латвии. А потом были Литва, Польша, Германия, Чехословакия, Австрия. С передовыми частями дивизии дошел до Праги».

За годы войны Дмитрий Сергиевич написал немало стихотворений.

Я спрашиваю писателя: не было ли попытки собрать фронтовые стихи воедино, издать их отдельным сборником?

— Нет, не было, — скромно отвечает Дмитрий Сергиевич.

…Чем дальше уходим мы от огненных лет войны, тем ценнее становится каждая строка, написанная именно в ту пору. Пусть они шероховаты, эти строки, но они рождались сразу, как слова у человека с поющей, возвышенной душой, они — отблеск и отзвук того грозного времени, тех неимоверных, суровых испытаний.

Я начал разговор о творчестве Дмитрия Григорьевича с его военных стихов. Подводя итог сделанному писателем за шестьдесят лет жизни, было бы несправедливым сбрасывать со счетов его фронтовые стихи только на том основании, что они не были изданы отдельным сборником, что они похоронены в архивных комплектах дивизионных, армейских и фронтовых газет. В свое время они жили славной боевой жизнью и делали нужное для победы дело.

* * *

После войны Дмитрий Сергиевич находился в войсках, размещенных в Австрии. Послевоенная австрийская действительность послужила ему материалом для написания первой большой прозаической книги — «На голубом Дунае». Он писал о том, что видел своими глазами. Вопросы послевоенного устройства в Австрийской Республике были не безразличны для воинов, которые проливали кровь за ее освобождение от фашистских захватчиков. Естественно, что Дмитрий Сергиевич обратился к теме, которая волновала его и его боевых друзей: по какому пути пойдет Австрия? Ведь они несли там службу, они отвечали и за это. Повесть написана по горячим следам событий — в 1947 году.