На Лене-реке

— Это не ваше место, милая Саргылана, — говорил он, приветливо улыбаясь («милой» он стал ее называть уже на второй день их путешествия, произнося, впрочем, вначале это слово отечески покровительственным тоном), — вы грамотная девушка, из трудовой якутской семьи, комсомолка. Вы вправе рассчитывать на большее.

Саргылана при всем уважении к солидному руководителю такие речи слушала неохотно, поэтому обстоятельного разговора на эту тему не получалось, но как бы мимоходом, вскользь, Иннокентий Аммосович возвращался к этому не один раз.

— Вы вполне могли бы работать секретарем в любом руководящем учреждении, — убеждал он ее. — Я, например, с большой радостью помог бы вам устроиться к нам, — и он развертывал одну за другой заманчивые, по его мнению, картины перед молча слушавшей его Саргыланой.

В то время Саргылана еще не осмеливалась возражать Иннокентию Аммосовичу, но она с таким искренним недоумением взглянула на него, что он стал осторожнее в своих беседах.

Промелькнули Красноярск с его огромным летным полем и приземистым двухэтажным вокзалом; красивое здание Новосибирского порта с парящим в воздухе самолетом на высоком флагштоке; уютный, любовно выращенный садик перед комфортабельным зданием Омского порта…

Свердловск и Казань прошли ночью, и Саргылана любовалась богатой россыпью огней, уходивших далеко за горизонт.

В Москву прилетели утром. Самолет опустился на Центральном аэродроме. Глухо зашумело в ушах. Голоса окружающих и даже рокот моторов доносились чуть слышно, как бы издали.

«Надо продуть уши», — вспомнила Саргылана наставления веселого пилота. Она зажала ноздри и резко выдохнула в нос. В ушах легонько щелкнуло, и все происходящее вокруг вновь обрело реальное звучание.

У выхода на летное поле ожидало несколько человек. Стоявший впереди статный мужчина в щегольском пальто с воротником шалью пристально всматривался в группу приближающихся пассажиров. У него был точный глаз.

— Вы товарищ Ынныхарова, — безошибочно определил он, обращаясь к Саргылане с вежливым поклоном.

— Да, — ответила удивленная Саргылана.

— Мы вас встречаем, — и он назвал себя и представил Саргылане своего спутника. — Мы ожидали вас еще вчера. Сегодня уже начинается работа конференции.

2

Саргылана в первый свой приезд в Москву была один раз в Колонном зале. Но большая разница быть зрителем на концерте или войти в этот чудесный сверкающий зал посланцем своего народа на великое собрание советских людей, воодушевленных и объединенных благороднейшей целью. Чувство волнующей гордости и счастья переполняло душу Саргыланы. Спутник ее — якутский писатель Старков, высокий, плечистый, с красивым, несколько излишне полным лицом, нагибался к ней и называл шепотом известных ему людей.

И глаза Саргыланы вспыхивали радостным блеском, когда он называл любимых с детства писателей, знаменитых ученых, артистов, знакомых по не раз виденным кинофильмам, прославленных новаторов заводских цехов и колхозных полей.

Кого только здесь не было!

Внимание Саргыланы привлекла красивая полная женщина, которая шла под руку с двумя мужчинами. Справа шел великан саженного роста с такими широкими плечами, что Саргылана подумала: «Наверное, в любую дверь боком проходит», — и с крупным, добродушным, как у всех очень сильных людей, лицом. На груди у него сверкала пятиконечная золотая звездочка с острыми лучами и два ордена Ленина. Он медленно продвигался, очевидно не на шутку опасаясь, как бы не толкнуть или не придавить кого своим огромным телом, но, пристально наблюдая за окружающими, он в то же время внимательно прислушивался к тому, что рассказывал его товарищ, так разительно не похожий на него. Тот был худощав, среднего роста, с живым, необычно подвижным лицом. На правом борту его прекрасно сшитого светло-серого костюма горела золотая медаль лауреата Государственной премии. Он с азартом рассказывал что-то своему товарищу, оживленно жестикулируя, нисколько не обращая внимания на окружающих.

«Артист или писатель», — подумала Саргылана, но тут заметила его большие рабочие руки с несмываемой, въевшейся в поры кожи чернотой и коротко остриженные ногти на толстых сильных пальцах.

— Кто эта женщина? — спросила Саргылана у Старкова.

— Это известная уральская писательница, — ответил Старков.

— А те двое?

— Герой Социалистического Труда, знатный тракторист, а тот, что рассказывал, — сталевар Магнитогорского завода, новатор, лауреат.

— А я подумала, артист или поэт, — засмеялась Саргылана.

— Ты не ошиблась, — улыбнулся Старков, — в своем деле он действительно артист. А вот послушаешь его выступление — он будет говорить, — поймешь, что он и поэт…

Временами Саргылане казалось, что она читает увлекательную книгу, в которой очень подробно и обстоятельно описаны такие, на первый взгляд, несбыточные события. А Старков уже опять дотрагивался до ее руки, чтобы привлечь внимание, и указывал на проходящих мимо известных знатных людей, которыми так богата наша Родина.