На краю земли

Бачинский. По мне, так лучше уж никакого, чем мой… С детства мне все вокруг только и делали, что внушали: твой отец великий человек, ты должен себя вести так, чтобы не уронить его репутацию. Он являлся нашим семейным идолом, высшим божеством. Когда он вещал, все обязаны были смотреть ему в рот и не сметь высказывать своего мнения. В школе, среди друзей, знакомых мне приходилось ходить по струнке, чтобы соответствовать реноме порядочного сыночка всеми уважаемого человека. Мои одноклассники, как все нормальные дети, делали рогатки и запасались пульками, чтобы на первомайской демонстрации палить по воздушным шарикам, а я шел с отцом за ручку в колонне трудящихся в почетном первом ряду и держал огромную связку воздушных шаров, которая служила самой лучшей мишенью для моих вооруженных до зубов товарищей. Как же я им завидовал… Вместо того, чтобы сидеть во дворе в кругу настоящих пацанов и петь разудалые блатные и бардовские песни, я просиживал штаны на изматывающих душу и рассудок классических концертах, от которых моя голова пухла. Я мечтал записаться в секцию бокса, а меня насильно отдали в ненавистную музыкальную школу. Когда пришло время выбирать свой жизненный путь, мне даже не пришлось ломать голову: я должен был пойти по стопам отца. В мединституте среди одногруппников я впервые почувствовал вкус настоящей свободы. Местным общага не полагалась, но я же был сын Бачинского… Тут-то я и узнал, какие преимущества дает родство с известным и влиятельным человеком. В переполненной общаге у меня была своя отдельная комната. На экзаменах меня никто не валил, на мои прогулы смотрели сквозь пальцы. Нарушения, за которые обычных студентов сразу же исключали из института, мне легко прощали. Тень моего отца следовала за мной по пятам и служила надежной защитой в любых ситуациях. Я быстро к этому привык и ловил настоящий кайф от своего привилегированного положения. Все мои сокурсники стремились со мной подружиться, местная королева красоты стала моей девушкой. Мне даже не пришлось за ней долго ухаживать. Все эти блага я быстро научился принимать как должное и вскоре абсолютно уверовал, что отец тут совершенно ни при чем: я сам по себе весь такой неотразимый парень. Отрезвление пришло в конце второго курса. На дискотеке моя обожаемая подруга представила меня своей приятельнице как Юру Бачинского. Ты поняла, Наташа, что произошло? Она меня представила не как Юру, а Юру БАЧИНСКОГО… У меня тут же пелена с глаз спала. Разумеется, для своей девушки и для всех приятелей моя ценность заключалась лишь в том, что я сын известного человека…. На следующий же день я пошел забирать документы. Потом устроился дворником в школу, при школе же мне выделили небольшую комнатку. Всех моих так называемых друзей сразу след простыл. Любимая девушка еще какое-то время пожила со мной, но быстро поняла, что ловить ей нечего, так как с отцом я поругался и продолжать медицинскую карьеру уже не собирался.

Икорская (уважительно). Юра, ты нереально крут! Даже не знаю, как я бы повела себя на твоем месте. Наверное, не смогла бы так… Зато у тебя ведь потом наверняка появились настоящие друзья, те, кто дружил с тобой не из-за твоих родственных связей?

Бачинский. Спасибо, Наташа! Новых друзей я, конечно, потом нашел. Я старался заводить дружбу только с теми, кто про моего отца вообще ничего не слышал. Но в тот момент, когда меня все бросили, я мечтал только об одном: насолить ему как можно сильнее. Я отлично знал, что он неуважительно относится к актерской профессии. Уж не знаю, с чем это связано. Возможно, ему не ответила взаимностью какая-то хорошенькая актриса. А может быть, какой-нибудь актер увел у него девушку. Для самолюбия моего отца это был бы повод возненавидеть весь актерский род. Много раз я слышал от него фразу, что он не потерпит, если кто-то из его сыновей выберет ремесло актера. Лучше, мол, пусть его родная дочь пойдет в проститутки, чем сын станет актером.

Икорская (смеется). Я уже догадалась, что было дальше. Нет, это просто невообразимо смешно: все идут в театральный, чтобы потом на весь мир прославиться, а Юра Бачинский поступил только ради того, чтобы позлить родного отца.

Бачинский. Именно так, и я добился своей цели! Как он меня только не называл. Шут гороховый, паяц, клоун – самое ласковое, что я от него тогда услышал. Но меня это только раззадоривало. Я вознамерился отомстить за все свое испорченное детство. Когда я уже учился в театральном институте и выступал на спектаклях, всегда следил, чтобы на афишах указывали мое отчество, чтобы все знали, чей я сын. Я переодевался в нищенские лохмотья и по утрам возле мединститута, когда все приходят на занятия, под общий хохот голосил во всю ивановскую: «Люди добрые, подайте милостыню сыну всемирно известного нейрохирурга Бачинского!»