На краю

Преподаватель был пугающим, а с химией, если признаться, у меня всегда дела были очень туги. Не хотелось бы умереть так и не выбравшись из своей тюрьмы на занятиях по ядам. Хотя это я конечно утрирую, никто не умирал и пока даже не получал легкий отравлений. Чаще всего мы экспериментировали на… мышках. Признаться это было жутко. Они выглядели вполне мило, но к концу занятий, как правило, были мертвы.

Наверное, где-то есть целая комната, где эти зверьки, ничего не подозревая еще о своей участи, плодятся в свое удовольствие.

Еще неожиданно для меня самой у меня возникли серьезные проблемы с вполне, казалось бы, невинным предметом. С этикетом. Да, у нас было и такое. Преподавала его женщина в возрасте, мало похожая на убийцу, но похоже в прошлом, все же, ей являвшейся. Ей было около пятидесяти, и она невзлюбила меня практически сразу.

Даже не могу понять причины этой ненависти и придирок, но они явно имели место быть, даже Ната это подметила.

Я стояла рядом с одной из девчонок в коридоре пред самым нашим первым занятием, когда она ругнулась. Женщина, как раз направлявшаяся в кабинет остановилась и вернулась к нам. Смерив девчонку, которую звали Соней, хмурым взглядом она сказала, что та наказана за слова, что вырвались у нее.

— С каких пор за мат наказывают? — не удержалась я от недоумения.

— С тех пор, как у вас появились уроки этикета. Все в класс!

Вот так началось наше погружение в этику и эстетику. Она была очень строгой во всем, что касалось ее предмета. И имя ее было словно пропахшее нафталином Эмма Григорьевна. После своих слов в коридоре я больше не лезла нарожон, но мою мысль на занятии решился высказать кто-то другой, уточнив, зачем убийце понимать что-либо в этике.

— Вы путаете обычного убийцу, человека, который потакает своему безумию или ревности, и киллера. Мы не дикари, не сумасшедшие. Вы должны понимать, что мы выше. Мы эстеты.

Кто-то хмыкнул, но никак уже не прокомментировал ее слова. Всем, видите ли, хотелось заполучить свободный вечер, а не провести его с тряпками и полом.

К слову я в список эстетов не входила, потому все четыре дня провела с тряпкой наготове в позе… в общем пол мыла. Маленькой передышкой были выходные, но сегодня понедельник, а значит, здравствуй уборка…

Но утро не задалось еще раньше, чем я думала. Все началось еще раньше, на выходе из столовой, где меня уже поджидал Андрей.

— Доброе утро, солнышко.

— Солнышко тебе не светит, — огрызнулась я недовольно, — можно пройти?

— Нет. Нельзя, — спокойно ответил меня парень. Причем его тон оставался вполне нейтральным и вежливым, словно он не был последним хамом на планете.

— Чего тебе нужно?

— Поцелуя… беседы… — он наблюдал за моим лицом, — ну ладно, для начала хватило бы и прощения.

— Прощения за что? За то, что ты по своей натуре хам и сволочь?

— Ну вот, ты все еще злишься, а я думал, ты немного остыла за эти долгие недели нашего не общения. Нет, я хочу попросить прощения за свою пьяность.

— Пьяность, звучит немного лучше, чем было на самом деле. Знаешь, говорят, что у трезвого в голове, то у пьяного на языке. Теперь я узнала, что творится в твоей голове.

Я дернулась, чтобы обогнуть парня и продолжить свой путь, но он схватил меня за предплечье, сжимая руку, и не давая продвинуться дальше.

— До чего же ты нетерпимая и колючая. Я пытаюсь помириться, я очень вежлив, но ты того даже не замечаешь. Зато ты схватилась за единственный раз, когда я был пьян, и припоминаешь его мне до нескончаемости.

— Может дело в том, что ты не притворялся. И что я тебя боюсь? Я не хочу играть в твои игры. Мне это не нужно, я хочу тихо-мирно отучиться свое время. А ты… явно не вписываешься в концепцию тихо или мирно.

Парень отступил в сторону, давая мне пройти и я ускорив шаг пошла на урок. Я заметила краем глаз уже несколько любопытных глаз, что явно неспроста задержались в коридоре.

Начинавшийся плохо день вполне наладился в дальнейшем.

Я не могла поверить в свое счастье, практически весь урок этикета не совершив ни единой ошибки, похоже все-таки это мой день. Когда до окончания лекции-беседы оставалось совсем немного, удача все-таки отвернулась от меня. Эмма Григорьевна проходила между рядами, то задавая кому-либо вопрос, то просто одаривая пристальным вниманием. При ее приближении я приготовилась держать ответ, но вместо этого… Женщина застыла надо мной и нахмурилась. Неожиданно ее рука резко ударила меня по спине. Я сжала зубы и выгнулась, выпрямляясь. На лицах многих одноклассников появилось недоумение.

— Держать спину прямо! — сухим и почему-то недовольным тоном заметила Эмма Григорьевна. — Наказание!

— Разве это тема сегодняшнего урока? — сквозь зубы недовольно процедила я.

Большинство моих одноклассников сидели так же. Один из парней откровенно развалился на парте. Сейчас, почувствовав неладное, все подобрались, но сути это не меняло, складывалось впечатление, что Эмма придралась специально к моей осанке. Не удержавшись, я полыхнула на женщину гневным взглядом. Она осталась спокойной и вновь двинулась дальше по проходу.

— Это этика, а разве не ее мы изучаем.