На край света

Анаулы перестали стрелять, увидев Дежнева. Широко шагая, Дежнев подошел к Стадухину, делавшему вид, что не замечает соперника.

— Здравствуй, Михайла!

Стадухин не ответил, искоса смерив взглядом Дежнева.

— Негораздо ты делаешь, Михайла, — продолжал Дежнев, — что побиваешь ясачных иноземцев.

— Какие ж они ясачные? — зло ответил Стадухин, круто обернувшись.

— Ясачные.

— А коль так, вызови их из острожка. И ясак с них возьми. Мы посмотрим.

Дежнев направился к острожку. Стадухин вразвалку шел следом, похлопывая по сапогу плетью. Михайла Захаров, Сидорка, Фомка и другие землепроходцы не отставали от своих приказных.

— Эй, Обый! — крикнул Дежнев. — Отвори острожек. Выходи без страха.

— Зачем? — спросил из-за тына Обый, отец аманата Негово.

— Дай государев ясак.

— И я, и Каллик уж дали ясак, — ответил Обый.

— Потерпи, Обый. Я зачту тебе этот ясак за другой год. Так нужно.

В острожке послышались возня и приглушенные голоса. Скоро из-за тына показалась рука, подавшая Дежневу связку собольих шкурок.

Стадухин шагнул к Дежневу и вырвал соболей из его рук.

— Ты что? Опомнись!

— Я покажу «что»! Я здесь приказный! Вот тебе, самозванец! Вот!

Не помня себя от гнева, Стадухин дважды хлестнул соболями по лицу Дежнева.

Дежнев рванулся вперед, схватясь за рукоять сабли. Перед его глазами было перекошенное злобой лицо Стадухина и рука, также метнувшаяся к оружию.

Но клинки не вылетели из ножен. Кровь не пролилась. Едва руки противников сжали рукояти сабель, как Василий Бугор и Пуляев схватили за руки Стадухина. Михайла Захаров с Сидоркой повисли на руках Дежнева. Фомка бросился меж противниками, расставив руки.

— Побойтесь бога! — закричал Фомка.

— Под суд угодишь, — старался вразумить Стадухина Василий Бугор.

Бугра поддержал Пуляев:

— На кого руку подымаешь? Не на свово ли брата?!

— Чирий тебе на шею, рыбий глаз! — кричал Сидорка, тыча пальцем свободной руки в сторону Стадухина. Другой рукой он держал Дежнева.

Казаки и промышленные люди сбегались со всех сторон. Противников развели.

— А ты не прав, — сказал Василий Бугор Стадухину. — Ты худо поступил.

— Мое дело. Не суйся! — гаркнул разъяренный Стадухин.

— Хоть дело и твое, а я в него сунусь. Я не служу больше у тебя! Уйду служить к Дежневу, — решительно заявил Бугор.

— Я тоже пойду к Дежневу, — сказал Иван Казанец, забрасывая пищаль за спину. — За неправду стоять не буду!

Прихрамывая — он вывихнул в пути ногу, — Казанец отошел к группе Дежнева.

— И я к тебе, Семен, попрошусь, — обратился к Дежневу старик Пуляев. — Уважь меня, прими.

Пуляев даже не взглянул на оторопевшего Стадухина.

Для дружины Дежнева наступило тяжелое время. Жизнь замутилась. Стадухин стоял недалеко. Его люди нападали на сторонников Дежнева и Моторы, избивали их, отнимали пойманную рыбу, убитых оленей. Дежнев еле удерживал своих людей от ответных действий.

Что делать? Этот вопрос стоял перед каждым дежневцем и требовал немедленного ответа. Посоветовавшись с Моторой, Семен Дежнев решил уйти с Анадыря.

— Земля не клином сошлась, — сказал он своей дружине. — Пойдемте-ко поищем иную реку. Там за камнем, слышь, есть река Пенжина. Поищем-ко ее.

Не теряя времени, осенью Дежнев и Мотора двинулись искать реку Пенжину. К несчастью, у них не было проводников, так как анаулы откочевали далеко в тундру. Дружина заблудилась меж горными отрогами.

Проблуждав три недели, изрядно победствовав, Дежнев вернулся на Анадырь, чтобы спасти людей от голодной смерти…

Тем временем Стадухин пытался собирать ясак. Еще до ледостава он отправил вниз по Анадырю девять человек для сбора ясака с анаулов. Эти люди пропали.

После ледостава Стадухин послал Ерофея Киселева на розыски ясачных сборщиков. Отряд Киселева нашел их трупы. Анаулов не было видно. Их следы занесло снегом. Киселев вернулся назад. Сгоряча Стадухин тотчас же начал собираться в погоню за анаулами. Но поход пришлось отложить из-за бурана. К этому времени вернулся отряд Дежнева и Моторы с поисков Пенжины-реки. Соперничество с Дежневым вытеснило у Стадухина другие заботы. Ему стало не до анаулов.

Началась зима. Стадухин одумался и, поняв, что на Анадыре славы не заслужишь, сам решил идти на поиски реки Пенжины. Неудача Дежнева лишь поощрила Стадухина.

В феврале, погрузив запасы на нарты, Стадухин ушел с Анадыря со всеми своими людьми. Много лет о нем даже и слуху не было…

Дежневу пришлось расхлебывать кашу, заваренную Стадухиным на Анадыре. Вскоре после ухода соперника Дежнев собрал дружину.

— Не ладно получилось, други, — сказал он. — Князец Когюня поубивал девятерых русских людей. Повинную не принес. С государевым ясаком к нашему зимовью не пришел.

— Смирить надо Когюню, — предложил Мотора.

— Коль мы ему спустим, — продолжал Дежнев, — ни один анаул не принесет ясака.

— Скажут: что им, кошкодавам, носить ясак? Дежневски, мол, ребята хватски — семеро одного не боятся! — пропищал Сидорка.

— Хуже того: они снова могут покуситься на убийство наших людей, — сказал Дежнев.

— А без тех соболей, что я и Семен объявили, уходя с Колымы, нам лучше назад не вертаться, — напомнил Мотора.

Дежнев приказал собираться в поход.