На каждом шагу констебли

Трой нравилось шлюзование. Рэмсдайкский шлюз был очень красив: небольшой участок, хорошенький домик, буксирная дорожка, мост через реку, а на противоположном берегу «констеблевский» ландшафт. «Зодиак» медленно вошел в шлюз, но, прежде чем он стал опускаться, Трой соскочила на берег, бросила в ящик письмо и пошла в том направлении, которое указал ей шкипер. «Двадцать минут!» – крикнул он вслед. Она перешла дорожку и начала взбираться на поросший травой пригорок. Она вышла на узкую дорогу – «Дайк-Уэй», упоминавшуюся в брошюрке. Трой вспомнила, что дорога начинается в местечке Уэпентейк, которое, судя по карте, находилось примерно в полутора милях от шлюза.

Пахло землей, травой и легким дымком от костра. На душе у Трой было легко и радостно, и она сама не заметила, как, взбираясь вверх по склону, добралась до лощины.

Лощина была круглая, заросшая травой, папоротником и мхом. Именно здесь собирались каждые две недели рыцари двора Плантагенетов, дабы вершить правосудие, как его понимали в те дни и как предписывал закон.

Несколько ниже лощины, неподалеку от шлюза, на склоне пригорка, виднелся сравнительно свежий карьер: должно быть, из него брали гравий, которого здесь было предостаточно, а может, здесь копались археологи-любители. Старая дверь, под которую кто-то кое-как подсунул прогнившие деревянные подпорки, служила крышей и с грехом пополам удерживала нависший над краем карьера пласт земли. «Залатали», – подумала Трой. Она вошла в лощину, села, и ей даже показалось, что она сидит на некоем подобии земляной скамьи, вырытой, наверно, семь веков назад. «Я полнейший профан в истории, – подумала она, – но мне нравится ее слушать». – И она стала мысленно заселять лощину как бы вырезанными из дерева головами, мантиями ярких цветов и блестящими доспехами. Трой вдруг подумала, не сделать ли ей такой рисунок – лаконичный, темный, сплошь заполненный фигурами людей, вершащих суд. Теплый ветерок зашевелил траву и ее волосы, и в тот же миг на склоне появился доктор Натуш.

Он был без шляпы и сменил на желтый свитер свой твидовый пиджак. Увидев Трой, Натуш остановился: высокий рост и темный цвет кожи делали его фигуру особенно внушительной на блеклом фоне реки. Трой помахала ему рукой.

– Поднимайтесь! – крикнула она. – Лощина здесь.

– Спасибо.

Он быстро поднялся вверх по склону, вошел в лощину и огляделся.

– Так, значит, вот где они восседали, эти старики. В нашей брошюрке очень лихо все это описано.

У Трой мелькнула мысль, что эти словечки звучат неуместно в его устах.

– Садитесь и вы, – предложила Трой. Ей захотелось посмотреть, как будут выглядеть его голова и обтянутые желтым свитером плечи на фоне мха и папоротника.

Он уселся, положив руки на колени. На представшем перед Трой живом портрете светлыми бликами выделялись зубы и белки глаз.

– Выгляжу очень чужеродным? – спросил он.

– Я бы с удовольствием написала ваш портрет. Вы действительно ощущаете какую-то несовместимость? То есть, я хочу сказать, вам совсем чуждо все это?

– Все это? Чуждо? Вовсе нет.

Они некоторое время сидели молча, но Трой не показалась эта тишина тягостной.

Над набережной виднелась верхняя часть рулевой рубки «Зодиака», который уже начал медленно опускаться. Издали доносился голос и смех мисс Рикерби-Каррик.

Затем они услышали треск приближающегося мотоцикла. Промчавшись мимо, мотоцикл затих, остановившись в конце дороги.

– Похоже, это снова те двое, – сказала Трой.

Доктор Натуш встал:

– Вы не ошиблись, я их вижу. Вон, машут руками.

– Странно, – сказала Трой, – что это они все носятся?

– Может быть, где-то здесь их кемпинг. Ведь мы совсем недалеко уплыли.

– Да, я и забыла: на реке меняются все представления о расстоянии.

Трой сорвала лист папоротника и начала вертеть его в руках. Доктор Натуш снова сел с ней рядом.

– Мой отец был эфиопом, – сказал он, помолчав. – Он приехал в эту страну пятьдесят лет назад и женился на англичанке. Я родился и получил образование в Англии.

– А у себя на родине вы когда-нибудь были?

– Был однажды, но оказался там чужим. Так же как и мой отец, я женился на англичанке. Моя жена умерла два месяца назад.

– О, так вы поэтому отправились путешествовать?

– Мы собирались поехать вдвоем.

– Я понимаю, – сказала Трой.

– Ей бы понравилось. Такое путешествие – одно из тех немногих скромных развлечений, что были нам доступны.

– Скажите, вам очень мешает то, что вы темный?

– Да, конечно. Вы молодчина, миссис Аллейн, что сами задали этот вопрос. Я ведь знаю, всем хочется это спросить, но никто не решается.

– Рада, что вы не обиделись.

– Я с вами себя чувствую очень легко. – Доктор Натуш сказал это примерно таким тоном, каким объявил бы пациентке, что та абсолютно здорова. – Очень, очень легко, – после паузы повторил он. – Мне кажется, миссис Аллейн, это ощущение сохранится, что бы вы мне ни сказали.

На склоне появилась мисс Рикерби-Каррик.

– Эй! – крикнула она. – Как вам там, наверху?

– Недурно, – отозвалась Трой.

– Ну что ж, отлично!