На исходе последнего часа

В это время к Эдуарду Николаевичу мелкими шажками подбежал какой-то плешивый и, честно сказать, очень уж худосочный человек с татуировкой на руке в виде голой тетки и что-то стал шептать на ухо. Эдуард Николаевич сначала внимательно слушал, потом посмотрел на меня… но не так, как смотрел обычно, а по-особенному, внимательно, как будто изучал, что ли. Так на меня смотрели буржуины, когда решали для себя, можно ли впускать мыть окна или нет, не украду ли я у них чего-нибудь. Но во взгляде Эдуарда Николаевича не было подозрительности, а была именно что внимательность. Странный взгляд, короче.

Потом он опять стал слушать и кивать, а потом жестом отослал человека в «войско» и расправил плечи.

– Сынок, подойди поближе, – сказал он и улыбнулся.

Я удивился. «Сынком» он назвал меня. Это было впервые, по-моему. Я подошел и стал от него слева. Так на картинках стоят перед полководцами заместители… или как там они называются? – оруженосцы, что ли?…

– Ну что, ребята, – сказал Эдуард Николаевич, окинув взглядом свое «войско», – соскучились небось по большим делам?… Сегодня у нас замечательный день, и даже погода соответствующая. Может быть, когда-нибудь на этом месте тоже памятник поставят, – в напоминание об этом дне. Может быть, и ваши имена на этом памятнике будут…

«Войско» слушало, переминаясь с ноги на ногу. На месте Эдуарда Николаевича я не стал бы доверять этим странным мужикам.

Физиономии помятые, небритые – чем-то они мне напомнили рожу мамашиного сожителя, когда он утром просыпался после попойки. Глаза красные. И вонь изо рта. Но, слава Богу, я от «войска» далеко стоял, вони не чувствовал.

«Войско» почесывалось, переминалось с ноги на ногу, а один, который рыжий и весь веснушчатый, зевал во всю пасть, ворона могла бы залететь.

– Орлы, – продолжал Эдуард Николаевич, – уверен, что я буду гордиться вами. И ваши дети будут вами гордиться. И внуки. И внуки внуков…

– И соседские телки, – сказал кто-то, и «войско» дружно заржало.

Эдуард Николаевич сначала вроде бы даже обиделся на эти слова, а потом через силу улыбнулся и сделал вид, что шутка ему понравилась.

– Телки тоже, – сказал он. – Будете их драть, как сидоровых коз, а они в это время будут гордиться, что их дерут не какие-нибудь задохлики, а самые настоящие крутые ребята. А что может быть важнее для мужика, если не уважение телки?…

«Войско» закивало. Кажется, разговор, свернувший на телок, начал нравиться.

– Я хочу, чтобы вы отнеслись к предстоящему с максимальной серьезностью. Слишком многое от этого зависит. Соберитесь, орлы! Вас ждут великие дела! – Эдуард Николаевич поглядел на меня, как будто очень гордый словами, которые только что произнес. Он подмигнул мне и вполголоса прибавил: – Верно, сынок?

– Ага, – кивнул я. Он опять назвал меня сынком. К чему бы это? Неужели он всерьез усыновит меня и дом, и машина, и велосипед с блестящей рамой – все это будет принадлежать и мне тоже?!…

Конечно, я обрадовался, – можно подумать, вы бы на моем месте не обрадовались!… Короче, к вечеру мы возвратились на Николину гору. После того как Эдуард Николаевич вдохновил свое войско на неизвестно какое, но очень важное предприятие, он еще таскал меня по холмам и взгоркам, указывал пальцем на какие-то овраги и холмы и нудно рассказывал, кто откуда стрелял и куда бежал. Можно подумать, он сам при этом присутствовал! Тоже мне, герой Бородина!…

Ну вот, возвратились мы домой, я проголодался ужас как и сразу налетел на еду. Налопался от пуза и повалился в кресло у камина. Видела бы меня сейчас мамаша со своим сожителем, лопнула бы от зависти.

Эдуард Николаевич врубил телевизор и смотрел новости. Не понимаю, и как это ему не скучно одно и то же каждый день слушать, а? Вдруг он подскочил и врубил звук на полную громкость.

– …сведения, что генерал погиб. Эту сенсационную новость сообщили сегодня многие информационные агентства не только нашей страны, но и всего мира. Факт его гибели подтвердил по телефону его личный телохранитель, в момент взрыва находившийся в соседнем помещении…

Эдуард Николаевич не дослушал и стал быстрыми шагами мерить комнату. Туда-сюда, туда-сюда – у меня прямо голова закружилась, когда я смотрел, как он из угла в угол ходит.

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался я.

– В мире всегда что-нибудь случается, – глубокомысленно изрек он. – Главное, чтобы это не случилось с тобой, сынок.

Я ничего не понял, но на всякий случай кивнул, чтобы он, не дай Бог, не стал развивать эту мысль. Я тихонечко поднялся с кресла и вышел на крыльцо.

Вечер был прохладный и очень тихий. После дневной жары это было как нельзя кстати. Я прокатился пару раз на велике вокруг дома, позвенел звонком, а потом уже собирался подняться к себе, когда услышал тихий такой звук – то ли постукивание, то ли поскребывание. Звук доносился из низкого подвального окошка.

Я увидел тонкий прутик, которым водили по стеклу туда-сюда. Понятно. Это была Алла. Я заглянул в окошко и в полутьме различил ее грузное тело на полу и запрокинутую голову.