На исходе ночи

— Надо немедленно идти. Собирайтесь, — решительно говорит виолончелист. — Давайте, я вам помогу.

— Я остаюсь. Вы же знаете.

— Не валяйте дурака.

— Ив, я никуда не пойду. Не надо меня уговаривать.

— Ларсен!

Молчание.

— Что ж, мне очень жаль… — Виолончелист секунду помедлил. — Прощайте.

— Прощайте… Возвращайтесь, если надумаете…

Виолончелист молча уходит.

В серой полутьме вздымаются черные громады волн над пустынным скалистым берегом. Стремительно несется клочковатый туман.

Большой транспортный самолет с эмблемой «Красного креста» лежит почти на боку. Корпус переломился, вероятно, еще в воздухе, хвостовое оперение отсутствует.

Ларсен копошится в обломках пилотского пульта. Ищет что-то под креслами, затем в разбитых приборах кабины радиста, там, где обычно находится «черный ящик». Все разбито, покорежено, унесено, на полу — осколки стекла.

Ларсен спрыгивает на землю, садится. Вглядывается в серую муть за кромкой прибоя. Вокруг пустота, никакого движения. Вдали угадываются безжизненные развалины военно-морской базы, клочья колючей проволоки, остовы полузатопленных кораблей.

Ларсен приближается к развалинам музея. Огибает обугленный выступ стены и неожиданно останавливается. Впереди стоит бронированный армейский грузовик — приземистый, темный, вместо окон — узкие смотровые щели. С резким металлическим звуком откидываются дверцы кабины; два человека в одинаковых комбинезонах и противогазах, с автоматами за спиной, направляются к Ларсену. Он инстинктивно вжимается в стену.

— Это не он, — говорит один из них на ходу.

— Помолчи! — резко обрывает другой, вероятно, старший, и ловким, привычным движением перебрасывает автомат со спины на грудь. — Эй, иди сюда! Живо! Слышишь, что я тебе говорю?

— Вы мне? — Ларсен, стараясь сохранить присутствие духа, медленно подходит.

— Сними резинку! — Военный показывает рукой на противогаз.

Ларсен секунду колеблется, затем выполняет приказ. Холодный ветер резко бьет по лицу, дыбит волосы.

— Черт! — хрипит один из военных. — Это он! Ты Ларсен?

— Заткнись, — снова обрывает его другой и тут же оборачивается к Ларсену, — Имя жены?

— Чьей?

— Твоей!

— Анна…

— Имя сына?

— Эрик… Вы от Ульфа? Да?

— Черт тебя возьми! — хрипит военный. — В машину! Быстро!

Ларсен, на ходу натягивая противогаз, бежит вместе с ними к бронемашине. Взревев дизелем, она резко берет с места.

— Где тебя носит? — хрипит старший. — Тебе Ульф что сказал? Быть в музее. Понимаешь? Ты должен был сидеть на месте и ждать, а не болтаться по острову…

— Но я же не знал… А где Ульф, он с вами? Мы, собственно, куда едем?

— Значат, так, — обрывает его старший. — Я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать. Отвечать и ничего не спрашивать! У нас очень мало времени.

— Но я…

— Ты понял? — кричит военный.

— Нет! — взрывается вдруг Ларсен. — Ни черта я не понял! Остановите машину! Я никуда не поеду с вами, слышите?! Я должен знать, кто вы, где Ульф и куда мы едем!

Военные молчат, смотрят внимательно на Ларсена, словно изучая его. Ларсен тоже молчит, переводя взгляд с одного на другого. Чувствуется, что он готов защищаться.

— Вот что, парень, — говорит наконец сидящий за рулем миролюбиво и наклоняется к Ларсену: — Я веду машину, значит, меня зовут шофер. Запомни… Он отвечает за твою жизнь, можешь называть его хугер… Есть еще один парень, который пригонит самолет к электронному центру. Его будешь называть пилот… Все! Больше тебе знать ничего не надо. Ты понял меня?

Ларсен угрюмо молчит.

— Послушай, — продолжает шофер, — я работаю с Ульфом уже десять лет. У него никто не знает больше, чем должен. Это принцип! Ульф всегда так работает. Поэтому у него всегда все получается. Всегда! Понимаешь? А вот у доктора все всё знали и обо всем рассуждали. Поэтому он и сгорел.

— Как сгорел? Что с доктором?! — вырывается у Ларсена.

— Он арестован.

Ларсен сжимается. Тот, кого назвали хугером, понимает состояние Ларсена по-своему:

— Только не надо обижаться, Ларсен! Ты не представляешь, что творится в центральном бункере. Они хватают всех, кто хоть что-нибудь может узнать…

Ларсен молчит.

— Время! — бросает хугер шоферу. В смотровых щелях бронемашины мелькают развалины городских окраин, и вскоре она вырывается на простор, несется по черному обугленному шоссе.

Хугер молча роется в карманах. Скорость стремительно растет, машину бросает из стороны в сторону. Xугеру неудобно, тесно, он чертыхается вполголоса. Наконец достает записную книжку, ищет нужную страницу, показывает Ларсену.

— Ты работал с таким шифром? Смотри внимательно.

— Да, — говорит тот, вглядевшись. — Это шифр электронного центра.

— Правильно. Ты был там когда-нибудь?

— Один раз.

— Хорошо, — говорит хугер. — Сможешь работать на центральном пульте?

— Где? В электронном центре? — удивленно спрашивает Ларсен.

— Да, в центре.

Ларсен помедлил с ответом.

— Нужно знать код включения…

— Здесь записаны три, одни из них должен сработать.

— Тогда смогу… А что нужно?..

— Вопросы задаю я, — снова прервал его хугер.

— Летят! — кричит шофер. — Черт, могут заметить!