На исходе лета

Он осмотрелся вокруг, поглядел на одного крота, на другого, потом протянул лапы и улыбнулся. Но улыбка его была мрачна. Никто не танцевал, никто не пел.

— Это святейшая ночь для кротовьего мира, — сказал Бичен тихо, не громче шелестевшего по гладкому Камню ветерка. — Это ночь, когда мы, последователи Камня, приносим ему благодарность за то, что имеем; ночь, когда мы молимся за тех, кто нуждается в помощи Камня в предстоящие зимние дни; ночь, когда надо преисполниться благоговения.

Кроты замерли, а один, которому не было видно происходящее, пробормотал, ничего не понимая:

— Кто это? Что он говорит?

Тогда Бичен сказал:

— Ваши собратья в Данктонском Лесу попали в тень Слова. Тьма упала на весь кротовий мир — а здесь, в Роллрайте, я не слышу этой ночью ни одной молитвы.

Бичен положил большую лапу на плечо Хоуму:

— Но разве могут кроты молиться о других, не о самих себе? Этот крот молит Камень простить его, потому что считает, что ему не удалось достойно вознести молитву. Однако ему удалось это, потому что Камень слышит молитвы тех, чей голос слаб, чей голос заглушен воплями тысяч танцующих и поющих, которым следовало бы молиться. Да, Камень хорошо слышит его молитву.

— Кто это? — снова пробормотал какой-то крот.

— О чем это он? — спросил другой.

— Я — тот, кем вы делаете меня, — вдруг выкрикнул Бичен. — Я — Крот Камня, явившийся вам. Ваша слабость — это мое бремя, ваше безверие — словно когти во мне. Тени ваши черны для меня, как тень Слова. Так не для вас ли явился я?

Страшная тишина повисла над Роллрайтскими Камнями и, казалось, распространилась на Шепчущихся Горностаев поблизости, шум веселья замолк и там: кроты спешили посмотреть, что происходит у центральных Камней.

— Хорошо, что вы молчите. В эту ночь, святейшую из ночей, я произнесу молитвы и выполню обряды нашей веры, как нас учили со времен Бэллагана. Меня научил им Триффан Данктонский, а его учили его родители и Босвелл Аффингтонский, мой отец. Сейчас мы начнем наше бдение, мы отринем суету, что царит внутри нас, и вновь обретем почтение, которое должен испытывать крот перед Камнем. А если кто-нибудь здесь не хочет молиться со мной, пусть идет с миром.

Все затихло, а какая-то пожилая кротиха, указав когтем на одного из гвардейцев, крикнула странным полуистеричным голосом:

— А что делать с ним? Он не наш, он служит Слову, Слову!

Остальные тоже закричали, указывая на других гвардейцев, которые начали испуганно озираться. Последователи Камня кричали все громче, полные злобы; некоторые глумились, а те, кто посильнее, проталкивались вперед, стараясь ударить гвардейцев.

— Ударив их, вы ударите меня! — воскликнул Бичен. — Ударив меня, вы ударите Камень.

Он когтем указал на огромный Камень, чей свет, казалось, так ярко светил на них. Потом, смягчившись, проговорил:

— Крот, который ударит Камень, похож на затравленную, объятую страхом мышь.

Сказав это, он молча подошел к гвардейцам и спросил:

— Хотите помолиться с нами?

Один из гвардейцев кивнул, слишком напуганный, чтобы говорить.

— А ты, крот, будешь молиться с нами? А ты?

Другие тоже кивнули.

Тогда Бичен улыбнулся и тихо спросил того, кто раньше кричал громче всех:

— А ты?

В тиши ночи злоба улеглась. И тогда Бичен сказал:

— Знайте же, что все мы едины в своих ожиданиях перед Камнем, а они состоят в том, чтобы разделить нашу печаль и нашу радость, избавиться от страхов и найти силы. Перед Камнем не важно, кто ты, а важно лишь, что ты искренне хочешь открыть свое сердце. И в этом тихом месте что значит слово «Слово»? И что значит слово «Камень»? Нет никаких слов, только бессловесный плач слепых кротят, охваченных сковывающим страхом перед жизнью, которая перед ними открылась.

Поэтому так же, как вы помогаете кротятам вырасти, помогите и друг другу и знайте, что, помогая другому, вы помогаете себе, и, любя другого, вы возлюбите себя, и в этом великая радость Камня. Как родитель видит своих благополучно растущих кротят, так Камень видит вас, растущих благополучно. Как родитель вздрагивает, чувствуя боль своих кротят, так Камень чувствует вашу боль, а еще больнее ему, если вы причиняете боль друг другу. Вот теперь начнем молиться, ведь нынче самая священная ночь…

Вот так говорил Бичен перед Роллрайтскими Камнями, и кроты, слышавшие его, узнали в нем явившегося им Крота Камня и возрадовались.

?

Еще за несколько дней до Самой Долгой Ночи Скинт и Смитхиллз предупреждали Триффана, что с таким страхом ожидаемое наступление грайков на Данктонский Лес скоро состоится.

Дозорные, которых Скинт еще летом посылал на разведку к подземному переходу, состарились, а некоторые из них умерли в холодные дни к концу ноября. Тем не менее, как ни жалки были дозоры Скинта, данктонцы заметили, что с началом декабря патрулирование подземного перехода усилилось.

Теперь гвардейцы осмелели, они то и дело проникали в саму систему, и подсматривающие за ними дозорные удивлялись, что молодых и сильных кротов послали стеречь больных и убогих стариков.