На игле

Мы киряли на галерее и обратили внимание на толпу придурков, вломившихся внизу в переполненный бар. Они были на понтах, громко шумели и выделывались.

Я ненавижу таких чуваков. Таких, как Бегби. Чуваков, которые готовы накинуться с бейбольной битой на любого мудака, который от них чем-то отличается: пакистанца, «голубого», кого угодно. Ёбаные неудачники в стране неудачников. Не надо сваливать всю вину на англичан, которые нас завоевали. Лично я ничего против них не имею. Они просто дебилы. Нас завоевали дебилы. Мы даже не смогли найти себе приличной, живой, здоровой культуры, чтобы она нас завоевала. Так нет же! Нами правят изнеженные долбоёбы. Во что они превращают нас? В шваль, мерзавцев, подонков общества. Самые жалкие, раболепные, презренные, несчастные отбросы, какие когда-либо были высраны на свет божий. Я ничего не имею против англичан. Они просто роются в своём же дерьме. Я ненавижу шотландцев.

Бегби заговорил о Джули Мэйтисон, за которой он когда-то упадал. Джули терпеть его не могла. Возможно, именно поэтому она мне очень нравилась. Она была классной чувихой. Когда она родила ребёнка, у неё обнаружили ВИЧ, но бэбик, слава Богу, оказался здоровый. Джули с ребёнком привезли из роддома домой в машине скорой помощи, с двумя чуваками в комбинезонах, типа как от радиации, — шлемы и всё такое. Это было ещё в 1985 году. Как и следовало ожидать, соседи, увидев это, оборзели и подожгли её дом. Если ты подцепил ВИЧ, то тебе пиздец. Особенно если ты девица, да ещё и красивая. Наезд следовал за наездом. В конце концов, у неё произошёл нервный срыв, и её повреждённая иммунная система стала лёгкой добычей СПИДа.

Джули умерла в прошлом году на Рождество. Я даже не был у неё на похоронах. Я лежал на матрасе на флэту у Картошки, по уши в собственной блевотине, и не мог сдвинуться с места. Досадно, ведь мы с Джули были хорошими друзьями. Мы никогда с ней не трахались, ничего подобного. Мы оба думали, что после этого наши отношения — дружба между мужчиной и женщиной — в корне изменятся. После секса они обычно перерастают в настоящую любовь или совсем обрываются. Тут либо идёшь вперёд, либо отступаешь назад, остаться на том же месте трудно. Когда Джули начала ширяться, она очень похорошела. Как и большинство девиц. Гера как бы раскрывает то лучшее, что в них есть. Сначала она даёт, а потом отбирает, причём с процентами.

Эпитафия Бегби, посвящённая Джули:

— Одной классной пиздой меньше, блядь.

Я решил его обломать и сказал, что, когда он сдохнет, одной серебряной пулей станет меньше. Я пытался не показывать своей злости; это привело бы к очередному наезду. Я спустился вниз, чтобы взять ещё по одной.

Те гопники толклись у стойки, пихая локтями друг друга и всех остальных. Обслуживание было кошмарным. Мозаичный чехол, изрисованный шрамами и синими чернилами, внутри которого, наверно, находился какой-то чувак, верещал на перепуганного бармена:

— ДВОЙНУЮ ВОДОВКУ И КОЛУ! ТЫ ЧЁ, ГЛУХОЙ? ДВОЙНУЮ ВОДОВКУ И КОЛУ, ЁБ ТВОЮ МАТЬ!

Я рассматривал бутылки виски на полке, изо всех сил стараясь не встретиться взглядом с этим поцем. Но мои глаза меня не слушались и так и норовили посмотреть вбок. Лицо у меня покраснело и загорелось, будто перед ударом кулаком или батлом. Эти чуваки — шизанутые на всю голову, с ними лучше не связываться.

Я взял бухло — вино тёткам и пиво нам.

Тут— то всё и произошло.

Я просто поставил пинту «экспорта» перед Бегби. Он выпил её залпом и небрежно швырнул пустую кружку через перила. Это была обычная низенькая кружка с рисунком и ручкой, и краем глаза я видел, как она описал кривую в воздухе. Я посмотрел на Бегби, он лыбился. Но Хэйзел и Джун не могли врубиться, и на их лицах отразилась моя беспомощная тревога.

Кружка обрушилась на голову тому гопнику и раскроила ему череп, а сам чувак упал на колени. Его кореша приняли боевую стойку, и один из них подскочил к соседнему столику и начал лупцевать какого-то ни в чём не повинного чувака. Другой накинулся на лоха, нёсшего поднос с пивом.

Бегби встрепенулся и помчался вниз по лестнице. Он выбежал на середину зала.

— ПАРНЮ РАЗБИЛИ НА ХУЙ ГОЛОВУ! НИКТО НЕ ВЫЙДЕТ ОТСЮДА, ПОКА Я НЕ УЗНАЮ, КТО БРОСИЛ ЭТУ ЁБАНУЮ КРУЖКУ!

Он рявкал на испуганные парочки и отдавал распоряжения официантам. Самое странное, что эти гопники на него велись.

— Правильно, братан. Мы щас разберёмся! — заорал Двойная Водовка и Кола.

Я не услышал, что ответил Бегби, но это произвело впечатление на Двойную Водовку. Потом Попрошайка подошёл к бармену:

— ЭЙ, ТЫ! ЗВОНИ В ПОЛИЦИЮ!

— НЕ! НИКАКОЙ ПОЛИЦИИ! — крикнул один из этих психов. Наверно, судимостей у них было хоть отбавляй. Лох за стойкой обосрался со страху и не знал, что ему делать.

Бегби выпрямился, мышцы у него на шее напряглись. Он обвёл свирепым взглядом весь бар и галерею.

— КТО-НИБУДЬ ВИДЕЛ? ВЫ ЧТО-НИБУДЬ ВИДЕЛИ? — закричал он на группу парней пэтэушного вида, которые тут же наложили в штаны.

— Нет… — пропищал один из них.